Фриц Лейбер - Бум-пампампам-бим-бам-бом

Тогда Саймон устало взобрался на подмости и не глядя тряхнул кистью над холстом. На полотне возникли очередные копии большого пятна, и Лафкадио вынужден был признать, что с рукой Саймона случилось нечто загадочное и даже пугающее.

Гориес Джеймс Макинтош покачал головой и пробормотал что-то насчет “стереотипного принудительного поведения на творческом уровне”.

- Правда, - добавил он, - слишком уж оно стереотипное.

Немного позже Норман Сейлор вновь подсел к Саймону, а потом имел долгую конфиденциальную беседу с Толли Б.Вашингтоном, за время которой выудил у последнего всю подноготную его прапрапрапрапрадедушки. Когда же Нормана спросили о том, как продвигаются его собственные исследования, антрополог ограничился простым пожатием плеч. Однако, прежде чем разойтись, он дал друзьям совет.

- Как правильно заметил Гори, эта клякса склонна к воспроизводству. В ней присутствует какая-то незавершенность, которая настойчиво требует повторения. Посему было бы неплохо, если каждый из нас, почувствовав, что пятно все сильнее овладевает им, попробовал бы отвлечься - заняться делом, которое не имело бы почти ничего или вообще ничего общего с тираническими изображением и звуком. Играйте в шахматы, нюхайте духи, сосите леденцы, смотрите в телескоп на Луну, уставьтесь на искру света во мраке и попытайтесь опустошить мозг - словом, что-нибудь в этом духе. Попробуйте противостоять принуждению. Быть может, кому-то из нас повезет натолкнуться на противоядие - отыскать свой хинин для новой малярии.

Если кто-то из них и упустил сперва зловещую нотку предостережения в совете Нормана, ему вполне хватило последующих семи дней, чтобы осознать тревожность ситуации. Очередная встреча шестерых интеллектуалов была исполнена параноидального величия и граничащего с истерией отчаяния.

Выступление Толли по телевидению имело грандиозный успех. Он захватил с собой в телестудию снимок пятна и, хотя, как он уверял, вовсе не собирался этого делать, показал его после своего соло на барабанах ведущему передачи и соответственно всей зрительской аудитории. В результате на телевидение обрушился шквал писем, телеграмм и телефонных звонков; в частности, одна женщина из городка Смоллхиллз в Арканзасе в своем письме благодарила Толли за то, что он явил ей “чудесный образ Божий”. От подобных заявлений делалось как-то не по себе.

Драм-н-дрэг превратился в национальное и даже международное поветрие. Приветствие с притопом и прихлопом стало общепринятым среди быстро растущей армии поклонников Толли и теперь включало в себя мощный хлопок по плечу на слоге “бам”. (Тут, предварительно отхлебнув виски, в беседу вмешался Гориес Джеймс Макинтош. Он поведал о том, что в его лечебнице происходит то же самое, причем в удар на “бам” вкладывают зачастую всю силу. Пациенты устроили нечто вроде хоровода, так что пришлось применить крутые меры; двоих отправили в изолятор.) Газета “Нью-Йорк таймс” получила сообщение от своего корреспондента в Южной Африке, где говорилось, что полиция разогнала толпу студентов Кейптаунского университета, которые во все горло распевали: “Дум-дамдамдам-дим-драм-дом!” Как удалось выяснить корреспонденту, эта фраза представляет собой антирасистский клич на пиджин-африкаанс.

И музыкальная фраза, и большое пятно все чаще попадали в сводки новостей - либо сами по себе, либо в связи с событиями, которые заставляли Саймона и его друзей то усмехаться, то нервно вздрагивать. Жители городка в Индиане не знали, куда деваться от нового развлечения молодежи, получившего название “барабанной субботы”. Один телерадиокомментатор заметил, что среди персонала студии последним писком моды считаются так называемые “карточки-кляксы”; носят их в сумочках или нагрудных карманах, чтобы при необходимости можно было легко и быстро достать. Как утверждалось, эти карточки - незаменимое средство в борьбе со скукой, тоской и внезапными приступами гнева. В списке вещей, украденных из частного дома, фигурировала “недавно купленная льняная портьера в разводах”; хозяйка дома заявила, что ей не нужны все остальные вещи, но она умоляет вернуть портьеру, “потому что она успокаивает моего мужа”. Студенты поголовно носили пятнистые плащи, притопы и прихлопы стали чем-то вроде церемониального действа на любом драм-н-дрэговом концерте. Английский прелат отслужил службу, предав анафеме “оглушительное американское сумасшествие с его калечением душ”. В интервью прессе Сальвадор Дали загадочно обронил: “Время пришло”.

Запинаясь и перемежая слова икотой, Гориес Макинтош сообщил о том, что в его лечебнице творится сущий ад. Дважды за прошедшую неделю его выгоняли с работы и с триумфом восстанавливали в должности. В государственной же больнице то запрещали вечеринки с хороводами, то разрешали вновь - по просьбам медицинского персонала. Копии карт ТМВКР оказались в руках практикующих врачей, и те начали применять их взамен электрошоковых процедур и транквилизаторов. Группа прогрессивных психиатров, именовавших себя “младотурками” [9], утверждала, что ТМВКР представляет собой наиболее серьезную угрозу классическому психоанализу Фрейда со времен Альфреда Адлера [10], и ссылалась вдобавок на безумные пляски средних веков [11]. Гориес закончил свой рассказ тем, что боязливо огляделся и прижал к груди бутылку с виски.

Лафкадио Смитс казался встревоженным ничуть не меньше Макинтоша, хотя говорил совсем о другом. Один из его цехов был ограблен, а второй подвергся нападению сатаниста из Гринич Виллидж, который кричал, что пятно, дескать, есть не что иное, как незаконно используемый даосский [12] волшебный символ темных сил. Кроме того, Лафкадио завалили анонимными письмами с угрозами; он полагал, что это дело рук подпольного наркосиндиката, который считал карточки-кляксы его, Смитса, изобретением и воспринимал их как конкуренцию героину и другим более слабым наркотикам. Зубы Лафкадио выбили дробь, когда Толли сообщил, что его поклонники носят выпускаемые Смитсом галстуки и рубашки в разводах.

Лестер Флегиус известил друзей о том, что номеров дорогого и солидного научного журнала, в которых был напечатан его привлекатель, не найти днем с огнем; экземпляры этого журнала заинтересованные личности похищают из контор и частных домов или попросту выдирают из них страницы с привлекателем.

Из запертого на ключ кабинета Нормана Сейлора на третьем этаже университетского здания исчезли оба фотоснимка большого пятна, а огромная копия его, нарисованная черной водостойкой краской, появилась на дне плавательного бассейна в женском спортзале.