В Караханов - Мое человечество

Весть об открытии облетела институт. Даже в небольшом стационарном корпусе персоналу никак не удавалось навести порядок. Обычно флегматичные, больные сгрудились вокруг молодого онколога Белинского и выматывали из него душу.

- Нет, рассасывать опухоли профессор еще не может,тоскливо оглядываясь, ответил Белинский мужчине с шишкой под ухом.

По дорожке шла молодая женщина в светлом полупальто, с саквояжем и сумочкой в руках. Она тоже оглядывалась, видимо, не зная, куда идти дальше.

Обрадовавшись возможности избежать дальнейших расспросов, Белинский направился к ней.

Маленький обещал встретить и не пришел. Оказывается, здесь целый городок. Корпуса свежевыбелены, подстриженные газончики. Как на сцене, среди бутафории. Навстречу идет добрый дядя доктор... Какая это все-таки комедия - лечить рак... - улыбаясь думала Нина.

- Вам куда? - спросил Белинский. После людей, только что окружавших его, она, казалось, олицетворяла жизнь.

- Вам куда? - с удовольствием повторил Белинский.

Щелкнула модная сумочка.

Прочитав направление, Белинский снял очки, словно зловещее сразу подорвало его доверие к ним, взглянул на женщину. У нее на лице уже было хорошо знакомое ему выражение флегматичной обреченности.

Потом ее взвешивали, записывали, снаряжали. В палату она пришла своей. Поправила халатик с веселыми разводами, взглянула со стороны на такие же и почувствовала, что у нее хорошее настроение.

За день она полностью акклиматизировалась и вечером даже вышла прогуляться. Усыпанная гравием дорожка приятно похрустывала. Ели, высаженные по сторонам, жадно вбирали в себя остатки солнца. Редкими вышками торчали кипарисы.

"Хорошо, что изредка",-подумала Нина. - "В кипарисах есть что-то подчеркнуто декоративное". Еще ока подумала, что напрасно не сделала перед больницей маникюр. Об этой мысли на душе сделалось совсем легко.

В центральной аллее она увидела "Бога". Нина еще замедляла шаги, и улыбка еще не сползла с губ, когда он прошел мимо, даже не моргнув.

Его догнала няня: -Вас спрашивают...

Дима покосился на хмурое Нинино лицо и, вместо обычных расспросов, принялся читать ей лекцию.

- Следы саркомы находили на костях в египетских пирамидах....

"Удивительная толстокожесть", - подумала Нина.

- А рак желудка - у Наполеона. Правда, крупнейший патолог наших дней в сохраненных тканях Бонапарта ничего злокачественного не обнаружил.

- Это окрыляет, - усмехнулась она.

- В Скандинавии новые случаи рака заносятся в специальные регистрационные книги.

Диму несло. Когда он сообщил, что по данным международного онкологического центра от рака ежегодно умирает два миллиона, она не выдержала: - Может быть, ты все-таки перестанешь резвиться?

- Обязательно. Видишь ли, я давно замечал, что диагноз Сч превращает человека в живого мертвеца. Первый симптом-траурное выражение и зависть к больным туберкулезом. Потом отрешенность от окружающего, потом ежеминутное самооплакивание. И, наконец, царь природы превращается в жалкое существо с атрофированным от страха мыслительным аппаратом. Для того чтобы помочь человеку сохранить свое "я", существуют два метода: внушать, что рак "бяка", одновременно проявляя крокодилью жалость, или встряхнуть статистикой. Сразу делается ясным, что это трагедия многих, а не твоя персональная, что из-за этого не стоит надуваться на жизнь и возмущаться, что именно тебе, а не соседям, она подложила такую свинью.

Нина невольно улыбнулась.

- А главное, за миллионы жизней, в числе которых и твоя, в институтах, лабораториях, клиниках, на всем нашем родном "шарике" борется масса симпатичных людей, и поэтому ты просто не имеешь морального права считать себя приговоренной. Вон шагает один из этих симпатяг, сейчас он перейдет на галоп.

Действительно, заметив Диму, Белинский подбежал к ним.

- Что нашли вы с Богом?! Друг называется...

- Белинский, я шел к тебе. Универсальный фактор, провоцирующий рост опухолей. Если это подтвердится экспериментально, то...

Маленький поднялся и застыл памятником.

- Еще при жизни, - выдержав паузу, пояснил он.

- И все-таки у обезьяны... - полувопросительно сказал Белинский.

- И все-таки между обезьяной и тобой нет кошки, которая ест мышей, обиженно ответил Дима.

Старуха решила, что сейчас самое подходящее время поговорить с сыном.

Илья Борисович просматривал газеты и не сразу понял, чего от него хотят Да, он помнит их: такой шумный толстяк- надевал дамскую шляпку и смешно носился по комнате с литровой банкой, изображая, как жена поит дочку соком.

- Они нам родственники. Через дядю твоего отца,пряча глаза, уточняет старуха.

Вот уж этого Илья Борисович никогда не подозревал.

Он еле сдерживает улыбку при виде героических усилий матери выглядеть правдивой.

- У нет обнаружили опухоль, здесь... - старуха тычет себе пальцем куда-то ниже ребер, - я хотела тебя просить...

- Ты знаешь, я больше не произвожу операций. Даже в виде исключения. Он уходит в кабинет.

Но как раз тишина мешала ему. Просящее лицо матери, веселый толстяк в шляпке - никак не хотели исчезать.

Илья Борисович выдвигает ящик письменного стола, достает обернутый в целофан предмет, словно взвешивая, держит на ладони.

Кипящим маслом, раскаленным железом древние египтяне и греки разрушали опухоль. Теперь разрушают из кобальтовых пушек. За тысячи лет изменился способ. Сущность осталась: разрушение. Как из потревоженного муравейника разбегаются раковые клетки, чтобы вновь начать свой необратимый рост.

Необратимый, значит смертельный.

Но ведь опухоль - конечный результат многолетнего процесса заболевания, всего лишь последний акт в многоактовой драме рака. Возрастная, наследственная, химическая, вирусная, десятки теорий пытаются объяснить начало этой драмы. В операционной Креймер считал, что созданию единой теории мешает недостаток фактических и экспериментальных данных. Оказалось наоборот, обилие и разнообразие их приводило к существованию многочисленных теорий, каждая из которых неминуемо вступала в противоречие с полным объемом накопленных сведений.

Креймер не создал сто первой. Освоение микромира еще только начато, окончательное решение... Креймер вдруг улыбнулся. Он вспомнил слышанный в трамвае разговор. Усталая женщина с переполненной сеткой на коленях возмущалась врачами, которые не знают даже, отчего получается рак. Девушка-кондуктор важно поддакивала: "Скоро на Марс полетим, а какую-то болезнь вылечить не могут...". Да поймите, что узнать все про рак - значит научиться создавать жизнь! - хотелось крикнуть Илье Борисовичу. Потом он заметил, что из переполненной сетки выглядывает угол белого халата...