Николай Воронов - Бочка

— Э, ловчила, перестань скубти глину зубами.

Кладовщик повернул лицо, приподнялся на локтях, сжал кулаки. Начальник Охраны ожидал, что Кладовщик пуганет их таким резким матом, от которого, как от прожекторного света, невольно закрываются глаза, а он-то всего лишь и просипел:

— Наша!

Должно быть, перенервничал.

Химик торопливо успокоил Кладовщика:

— Чьей же быть? Ясно, наша.

— А коли наша, почему ее разнесло? — спросил Начальник Охраны.

Химик промолчал, и бдительному Начальнику Охраны возомнилось, что тот попал впросак, и если кружить около него, пристальным дознающимся взглядом засматривая в глаза, то он откроется.

Однако кружение ни к чему не привело, зато, шныряя за ним по тропинке, он выловил из его угрюмого бормотка весьма подозрительное словосочетание «промежуточная фракция».

Начальник Охраны опередил Химика и, шагая задом наперед, попытал:

— Промежуточная фракция? Где? В Думе? В Демократической партии? В Правительстве? А может, в администрации Самого — бессменного Главы нашей славной системы?

Химик не выдержал и вспылил. Его, доктора наук, лауреата, почти члена директората, какого-никакого, но акционера, берут под сомнение?! Да он, хоть и нечто среднее между властителями и трудягами, куда важней тысячи охранников!

Начальник Охраны не успел адекватно сориентироваться: Химик, зная, что властная команда способна вмиг застопорить любую из подвижек его чувств, приказал ему принести автомат Калашникова — по укоренившемуся прозванию «Сучка».

Начальник Охраны сходил в караулку, вернулся с ним. Между тем бочка, лежа в овраге на сверкающих камнях, сделалась уже алой.

Крановщик озадаченно промолвил:

— Как вина в нее налили.

— Нет, нашей кровушки, — возразил Грузчик.

Химик взял «Сучку», вскинул ее к плечу, совместил кончик мушки с крестиком в центре оптического прицела, но не выстрелил.

— Промажу, — вздохнул он. — Вы, охрана, пропадаете на стрельбищах. Метьтесь в пробку.

Начальник Охраны, будто он и впрямь был доволен, что ему поручили стрелять, разулыбался; нос, и без того плоский, поплыл вширь, и стало заметно, что Начальник Охраны дрожит.

— Ответственности не чураюсь, — похвастал он и повертел головой, надеясь, что кто-то из присутствующих вызовется добровольцем. В зрачках Грузчика он уловил готовность, было протянул ему «Сучку», однако Химик урезонил его:

— Ежели не чураетесь, стреляйте.

Начальник Охраны дал по бочке очередь. Попал он не в пробку — в днище. В пробоины пырхнули зеленые, как мятный ликер, струи. Под их реактивным действием бочка повиляла и поползла вверх по овражному скату. Прыгнула, наткнувшись на неровность, а после крепкого удара о валун взвилась и полетела … туда, где деревья, где здание директората.

Президент директората, он же владелец парфюмерно-косметической фирмы «Жизайс-внук» (если бы не приход новой системы, разве удалось бы заграбастать крупнейший в стране завод по чисто символической цене?), часто менял секретарш. Как только улавливал в себе брожение скуки, он намекал Канцеляристу, чтобы секретарша была подловлена на нерадивости. Телекамеры, встроенные в стены, снимали ее полный трудовой день, за исключением интимных моментов. Последнюю секретаршу подловили на том, что она без кулинарного изящества разложила на тарелочке ломтики лимона, затем же целых две минуты с половиной пребывала в состоянии внутреннего самозаглубления.

Вчера ей показали разоблачительные кадры, отобрали пропуск, выдали недельное пособие. Сегодня она явилась, кричала у здания директората, некогда спецобъекта химических войск, что беременна от Президента. Президент велел отправить склочницу в психиатрическую клинику, дабы там вправили ей мозги и излечили от параноических выкрутас. Вчера же по телевидению был объявлен конкурс на замещение должности секретарши.

Теперь, когда оставался час до прибытия претенденток (их привезут прямо из телестудии, где производится предварительное просеивание), Президент ходил по своему апартаменту, прикидывая, откуда будет наблюдать за каждой, как подходить, приветствовать, усаживать на меховую банкетку, на кожаные топчаны вдоль стен, а то и сразу на тахту в алькове, застеленную каракулевым покрывалом, белым и блестким, как снег под солнцем.

Смолоду Президент страдал застенчивостью. Долго он культивировал в себе дерзость и порой достигал таких высот отчаянности, какие по силам и по духу только прирожденным воякам да гангстерам. Правда, иногда он робел, опасаясь возмездия со стороны стражей правопорядка, но то осталось в прошлом. Слава богу, сейчас его положение таково, в каком человек, что бы он ни совершил, ненаказуем. Раньше он не подозревал, что возможны люди, стоящие над Законом, а оказалось, что они есть, и, поди-ка, ему самому сподобилось попасть в их священное братство. Ненаказуемость, а также дерзость давать себе полную свободу действий, — все это тешило рассолодевшую от благостности душу Президента, но как бы отодвигало совсем близкое время, когда начнется упоительный выбор новой секретарши.

Президент доверял Канцеляристу, но с недавней поры ему казалось, что этот хмурый молодой человек с рыжеватой челкой весьма подозрительно повеселел.

И в ожидании соискательниц, Президенту подумалось: не из его ли тайных игр с бывшей секретаршей навострился Канцелярист извлекать потеху?

Он щелкнул платиновым вызывателем. Вошел с ветерком Канцелярист.

— Принеси, это…

— Список претенденток еще не сообщили.

— Ну, это…

— Фотожурнал «Конкурс красоты»?

— Фильм для развлечений.

— Ничего подобного фильмотека фирмы не содержит.

— Я хочу посмотреть на себя и на нее глазами, это, зрителя.

— Запретных съемок не вел.

— Ты, это, хитер, но и я не из простачков. Не придуривайся. Заполним пустоту, это, перед конкурсом.

— Господин Президент, я честен. Ваши сокровенные отношения…

— Да все мы иезуиты. Давай неси, это… Не бойся.

Видеофильм у Канцеляриста был, но он не собирался его нести. Он знал психологию воротил, поэтому не сомневался, что Президент люто покарает его за нарушение запрета.

В стенах, за пластинами из кварца, внезапно включились сигнальные мигалки. Они излучали красный свет опасности.

Президент, сразу погрозневший, махнул от себя короткопалой рукой: дескать, выметайся мгновенно. Вместо того чтобы выскочить из апартамента, Канцелярист упал на индийский палас, которым был покрыт пол.

Излучатели погасли. Под звон хрустальной люстры апартамент, как лифтовая кабина, стал плавно падать в противоатомный бункер.