Борис Пшеничный - Уйти, чтобы вернуться

- Простите, Нью-Беверли - военный объект?

- О нет, нет. Так называется местечко, райский уголок. Когда-то здесь было поместье, частное владение. Сейчас - филиал Национального биологического центра. Слышали о таком? Учреждение сугубо научное и с оборонным ведомством никак не связано. А вы имеете что-то против военных?

- В общем нет, но я служил, не так давно, и еще не прошла оскомина.

- Понимаю, приказы, муштра... Между прочим, там, где вы служили, о вас прекрасно отзываются. Аттестация отличная.

... с призывного пункта их повезли на вокзал, загнали в вагоны и отправили куда-то в ночь. Новобранцы разбрелись по купе, горланили, курили, отхлебывали из горлышка виски, передавая бутылки друг другу. Их вырвали из родной почвы и еще не посадили в другую. Время для них остановилось, пространство утратило протяженность. Безликие, безымянные, разом освобожденные от каких-либо забот, они балдели от ощущения собственной невесомости... Ему нужно было как-то заявить о себе, за что-то зацепиться, чтобы его не унесло стадным ветром. На ближайшей станции он выскочил на перрон, купил у ночного парикмахера самый дешевый одеколон и вылил на себя весь флакон, до капли. Лежа потом на верхней полке и слушая брань внизу ("Провонял весь, сволочь!"), он испытывал тихое удовольствие: это от меня разит, это меня поносят. Теперь он уже не боялся потеряться в этом зыбком мире...

Тот явно бравировал своей осведомленностью, в его птичьем взгляде блеснуло масло самодовольства. Марио поежился. Не очень-то приятно, когда кто-то знает всю твою подноготную, а ты об этом человеке ровным счетом ничего, даже имя только что услышал.

- И давно вы за мной шпионите? - спросил он.

- Не люблю этого слова, оно дурно пахнет. Мы изучали вас около трех месяцев. Это не так много. Человек - чертовски сложная штука.

- Что же вы узнали?

- Все, - скромно сказал полковник Филдинг. - Все, что нас интересовало. Не сочтите за хвастовство: мне известно о вас больше, чем вам о себе. Не верите?

В такое трудно поверить. Марио испытывал чувство, знакомое по нелепым снам - тебя застают голым, и ты не можешь ни скрыться, ни прикрыться.

- Может, скажете, кто мои родители? - спросил легко, с улыбкой, а внутренне сжался, напрягся. Вдруг тот и вправду все знает.

Полковник смутился.

- Но и вы их не знаете, - не сразу сказал он. - Верь я в пришельцев, было бы проще. Женщина, которой давно уже нет, убедила соседей, что подобрала мальчонку на улице, и, похоже, это правда. Врать ей не было смысла, она сама едва перебивалась, не то что обзаводиться еще обузой. Такие бросают детей, а не приводят в дом. Пожалела, видимо. Кроха едва умел ходить, даже имени не мог назвать, двух лет не было.

Марио жадно слушал. Этого он действительно не знал. Себя он помнил уже в приюте, а что раньше - никто не рассказывал и вряд ли кто мог рассказать. В приют его сдали соседи той женщины, которая вскоре неожиданно исчезла - уехала или умерла, оставив найденыша одного в комнате. Звали его Марио (со слов тех же соседей), фамилию списали с ее документов, что было логично - вдруг пропавшая объявится и станет искать мальчонку.

- Будем считать, что вы без родителей, круглый сирота, и не спрашивайте о том, чего нет. - Полковник говорил слабым, болезненным голосом, но прекрасно соразмерял его силу, собеседнику не надо было напрягать слух, хотя будь здесь кто посторонний, он едва ли что расслышал.

Путешествие по дому заканчивалось. Они обошли весь коттедж и никого не встретили. Правда, нежилым он не казался, а одна из секций наверняка принадлежала женщине - Марио приметил косметический столик со свежими следами пудры... Спустившись на первый этаж, они прошли в левое крыло, к самой последней двери. Полковник опередил Марио, первым вошел в просторную комнату, обставленную под кабинет.

- Вот вы и у себя, - с облегчением сказал он. Видимо, разговор с Марио стоил ему немалых сил. - Там спальня, остальное найдете сами. Словом, это ваши апартаменты, если не возражаете. Вход через крыльцо, вы уже знаете. Есть еще один. Обживайте, я вас пока оставлю.

- Минутку, полковник Филдинг. - Марио остановил его в дверях. - Вы ничего больше не скажете?

- У нас еще будет время поговорить. А что вас интересует?

- Прежде всего - работа. Что я буду делать?

- Делать? - переспросил Полковник. - Откровенно говоря, не знаю. Но вам скажут, не беспокойтесь.

... за ужином по столам пошел слух, что кого-то забирают. Якобы в полдень, когда приютская братия бесилась на спортплощадке, приезжали двое, были у попечителя, обо всем договорились, осталось только оформить бумаги... Девяносто семь стриженых голов склонились над тарелками. Кого из них? Время от времени в приют наезжали неведомые дяди и тети, шли с попечителем в канцелярию и там, закрывшись, делали что-то такое, после чего освобождалась одна из кроватей, а спавший на ней воспитанник исчезал навсегда, забыв на радостях попрощаться с товарищами. В такие дни Марио, напрягая воображение, пытался представить, что там происходит - за тяжелой .дверью канцелярии, и как так получается: вот они бегают, гоняют мяч, дают друг другу подзатыльники, и вдруг один оказывается не такой, как все, его уже выбрали, только он ничего еще не знает... Рисовалась огромная во всю комнату рулетка, стремительно вращающиеся цветные кольца и крохотный блестящий шарик - он беспорядочно скачет, будто ищет, куда ему спрятаться от жалящих жадных глаз... У Марио похолодело в животе - там спрятался блестящий шарик. Он почувствовал это еще днем, когда Рой отозвал его с площадки и повел к беседке, а потом, так и не сказав, что ему нужно, отпустил иди играй. Беседка стояла перед канцелярией, как раз напротив окон... После ужина, задержавшись, он подкараулил Роя в пустом коридоре. "Это правда, что приезжали выбирать сына?" Воспитатель тольжо улыбнулся. "Кто они?" - задохнувшись, спросил Марио. "Я их не видел. - Рой провел рукой по его стриженой голове. - Потерпи, скоро узнаешь"...

Где-то и сейчас застрял шарик судьбы, но Марио, сколько ни вслушивался в себя, не ощущал его холодящего присутствия. Одна настороженность и подозрительность.

Оставшись один, он с пристрастием осмотрел "свои апартаменты". Не зная еще, какие у него на них права и как долго он пробудет здесь, тем не менее пошел с ревизией и начал прежде всего с рабочей комнаты. Ее благопристойный вид и даже претензия на уют домашнего кабинета внушали недоверие. Не такая он важная персона, чтобы иметь кабинет, и если кому-то захотелось, чтобы он находился именно в этой комнате, то это неспроста. Наверняка она нашпигована всякими "глазами" и "ушами", и сейчас кто-то, может, тот же Филдинг, уже наблюдает за ним, усевшись у телеэкрана. Вот вам! - Марио мысленно манипулировал пальцами. С ним эти штучки не пройдут. В "Телесервисе" он кое-чему научился.