Сирил Джадд - Марсианский форпост

За его спиной, в домах, выстроившихся по обе стороны единственной улицы поселка, люди в этот час торопливо одевались, завтракали, строили планы, готовились к работе. А прямо перед ним высились сияющие голубизной стены Лаборатории, воздвигнутой на крутом, почти отвесном берегу знаменитого Моря Солнца. Давно высохшее дно древнего океана казалось живым и волнующимся из-за непередаваемой игры солнечных лучей в мириадах мельчайших граней минеральных и солевых россыпей, некогда растворенных в морской воде. На фоне необъятных сверкающих просторов строгие, геометрически безупречные линии здания Лаборатории одновременно вызывали чувство гордости и вселяли уверенность в собственные силы: «Вот чего мы уже смогли добиться, так неужто нам не под силу добиться большего, имея за плечами такой багаж?! Если бы только мы могли… Второй шанс для человечества… Знать бы еще, как его правильно использовать…»

Тони отпер небольшую кладовку, расположенную внутри массивного, обшитого листовым свинцом входного шлюза, и достал из шкафчика защитный антирадиационный скафандр. Прежде чем облачиться в него, доктор оглянулся на отдаленные коробочки домов, в одном из которых сегодня ночью, всего несколько часов назад, Полли Кендро очень убедительно доказала свою непоколебимую веру в настоящее и будущее процветание Сан-Лейк-Сити.

С другой стороны, несмотря на свои размеры, прочность и надежность, Лаборатория словно подчеркивала унизительный статус колонии, будучи единственным зданием во всем поселении, которое не стыдно было показать посторонним. Отсюда колония чем-то напоминала сборище серых поганок, облепивших трухлявый пень в лесу. Она располагалась на гребне пологой возвышенности между руслом «канала» и берегом моря. Но все строения, включая больницу и жилище доктора, были сложены из прессованных земляных блоков самого дешевого и непрочного строительного материала, какой только можно было применять в местных условиях. Двойная дуга грязно-ржавых земляных хижин, поставленных слишком близко друг к дружке и слишком глубоко зарывшихся в почву, наводила Тони на грустные воспоминания об одинаковых до отвращения фасадах земных кварталов бедноты с их однообразными бесконечными рядами дешевых пластиковых окон и монотонной окраской облупившихся стен.

Сразу за поселком раскинулись опытные поля А, В, С и D. Даже отсюда, из Лаборатории, можно было разглядеть следы деятельности «гряземесов» биологов и агрономов, которые, используя такие древние методы генной инженерии, как облучение потоком направленных частиц, превращали марсианские растения в пригодные для питания земного скота, а земные заставляли приспосабливаться к скудной марсианской почве.

На поле А, к примеру, произрастали мутировавшие бобовые, общим предком которых был почкующийся марсианский кактус. Поле В пестрело темными пятнышками кочанов капусты, самый большой из которых едва достигал размеров яблока. Они имели коричневую окраску и аккумулировали слишком много цианистого калия, чтобы быть съедобными. Но агрономы смотрели в будущее с оптимизмом и уверяли, что всего через несколько поколений мутаций эта капуста займет прочное место на столах колонистов, хотя вряд ли удастся до конца избавиться от характерного привкуса горького миндаля.

На расстоянии десяти километров от полей, засеянных овощными культурами смешанного земно-марсианского происхождения, возвышались Кольцевые Скалы одно из красивейших мест на всей планете. Вернее сказать, оно было таковым, пока пять месяцев назад по ту сторону холмов не появился временный лагерь изыскателей. А еще через три месяца дала первый металл домна Питко-3. Полностью она называлась весомо и гордо: Третий обогатительный комбинат Марсианского отделения Питтсбургской угольно-коксо-металлургической компании. С той поры над Кольцевыми Скалами постоянно висело грязно-желтое облако дыма, с рассвета до заката закрывая точеные контуры вершин.

Тони с отвращением отвернулся от неприглядной картины и начал натягивать скафандр. Вот уж поистине второй шанс для человечества!

Мелькавшие в голове обрывки возвышенных мыслей, словно издеваясь, потекли в противоположном направлении. Второй шанс — чтобы сотворить здесь то же самое, что они уже сотворили с Землей! О чем говорить, когда кристально чистая атмосфера Марса всего за десяток-другой лет оказалась изрядно загажена нахрапистыми дельцами, не желающими даже слышать об экологии. И производство у Кольцевых Скал было отнюдь не единственным нарушением существующих лишь на бумаге законов. Стыдно признаться, но и колония Сан-Лейк-Сити, вынужденная соблюдать жесточайший режим экономии, тоже внесла свою лепту в загрязнение окружающей среды. Та же Лаборатория, обеспечивая само существование поселка, производила, помимо конечного продукта, смертельно опасные и ядовитые отходы.

Тщательно проверив скафандр и убедившись, что все дыры и щели надежно задраены и застегнуты, Тони надел шлем и достал со дна ящика портативный ручной дозиметр.

Как обычно, обход не выявил опасных отклонений в уровне радиации. Лишь в камере для производства изотопов счетчик зафиксировал «горячее» пятно. Тони обвел зараженное место желтым мелком и тем же мелком начертил на двери камеры косой крест. Закончив проверку, он направился в дезактивационную, где замерил фон поверхности скафандра на большом стационарном дозиметре.

Только окончательно убедившись, что к обуви и перчаткам ничего не прилипло, он позволил себе снять защитный костюм, который сразу же бросил в люк для стандартной дезактивации. Дальнейшая процедура должна была занять еще больше времени. Сегодня это особенно бесило доктора, у которого накопилось немало дел. Ему еще предстояло проинструктировать людей, занятых в изотопной, где была обнаружена утечка, вернуться в больницу к Полли Кендро и новорожденному да еще непременно навестить свою пациентку Джоан Редклифф, чье состояние в последнее время сильно его беспокоило.

Раздевшись догола, Хеллман отправил свою одежду в другой люк, протер тело сухой губкой с песочком, а затем задержал дыхание и шагнул под вонючий спиртовой душ. Спирт в этих целях применялся метиловый, так как производить его в Лаборатории было много проще и дешевле, чем этанол или обыкновенную воду. К сожалению, использование песка вместо мыла и спирта вместо воды превращало простой и приятный процесс мытья чуть ли не в средневековую пытку.

Все движения Тони были давно отработаны до автоматизма, но, как он ни торопился, к тому времени, когда он смог наконец облачиться в свежую рубаху и натянуть сменные сапоги-пескоходы, в Лаборатории было уже полно народу. Начинался новый рабочий день. Проходя по коридору, доктор обогнул кучку людей, оживленно беседующих о чем-то, но проскочить незамеченным ему не удалось.