Ромэн Яров - Седьмой круг ада

Солнце опустилось, а он все шел. Ему хотелось выбрать ориентир, как вчера. Наконец, он увидел группу камней, удивительно похожих на вчерашние. Чем ближе он подходил, тем отчетливей проступало сходство. Что это? Дома без дверей и окон, сооруженные обитателями планеты? Или знаки, оставленные какими-ни-будь иными гостями из космоса? Когда, с какой целью? Определить что-нибудь, когда солнце село, было трудно. Он поужинал, лег и быстро заснул. Но спал он будто бы на тех же самых камнях — так неспокойно было. Одна только мысль — даже во сне — ободряла: если и в конце третьего перехода он увидит такие же камни — это будет означать след разума и, стало быть, открытие, связанное с его именем. Доклад в студенческом научном обществе, публикация, разговор на равных с большими людьми…

Наутро он собрался быстро, но к камням начал приближаться медленным шагом, оглядывая их все сразу. Они были абсолютно похожи на вчерашние, однако никакого впечатления, что это сооружение искусственное, не возникало. Он приблизился вплотную и, как вчера, стал так же медленно обходить камни слева. Они были серые, тусклые. И только в одном месте на поверхности выделялась маленькая ямка. Колесов пригляделся, волнуясь, открыл рюкзак, достал вчерашний кусок породы и приложил к светлому пятну. Серая каменная волна снова обрела свой гребень. Форма получила завершение. Это были те самые камни, мимо которых он шел вчера…

Колесов отступил немного и испуганно огляделся. Идти целый день, строго придерживаясь определенного направления, и вернуться к исходной точке — удовольствие небольшое. Да, вон дерево, а вон группа кустов. Где же он мог сбиться? В те минуты, вероятно, когда, переставая думать о чем бы то ни было, просто шел, может быть, даже покачивая головой в ритм своим шагам… Хватит, однако, думать — факт зафиксирован в контрольном блокноте, надо двигаться.

Снова вскинув на плечи рюкзак, Колесов зашагал вперед. Он глядел прямо перед собой, и красный солнечный шар, как путевой знак, указывал ему дорогу. От вчерашней беспечности не осталось и следа. Колесов был собран, насторожен, внимателен и даже, хотя ни одной живой души не было вокруг, шел упругой походкой следопытов, и трава распрямлялась вслед за ним, и никто — из людей, по крайней мере, — не догадался бы, что здесь прошел человек. Он искал то место, где вчера сбился с пути, — но не находил ничего, что помогло бы как-то сориентироваться.

Один раз он остановился и осмотрел все шкалы блока приборов, потом достал ленты. Напряженность магнитного поля была очень низка. Вот вчерашний день — кривая на ленте почти горизонтальна, с небольшими, едва выступающими пиками. С точки, где начинался сегодняшний отсчет, кривая в точности повторяла вчерашнюю. А вот линия радиации: пики и впадины, пики и впадины. Нейтринометр дает прямую, — уровень нейтрино везде в космосе одинаков. Стрелка дзетаметра на нуле, и записи нет… Да, ни одним из приборов воспользоваться не удастся. Выбор направления пути — самое, казалось бы, нехитрое дело на этой планете — превратился в задачу, не поддающуюся разрешению.

…Далеко-далеко от Земли, на планете, почти равной ей размерами, где и живет-то всего не более тысячи человек, идет один. Отвратительное нежаркое солнце, угрюмые, серые деревья, полное безветрие — даже листья не шевелятся, гнетущая тишина гиблого места…

Усилием воли Колесов отогнал от себя невеселые мысли, постоял несколько минут, сжимая и разжимая кулаки, и двинулся дальше.

Так он шел и шел, пока не начало темнеть, а когда солнце стало как бы мглистым, припорошенным, он увидел вдали темный предмет… Он и раньше шел быстро, но теперь еще прибавил шаг. Очертания предмета прояснились, и вскоре видно стало, что это все те же вчерашние и позавчерашние камни. Он не бросил рюкзак на поляну в полукилометре от камней, — он подошел к ним вплотную, нашел излом и приложил отколотый кусочек. И тот оказался столь же на месте, как ключ в замке.

Колесов отошел к месту своей вчерашней и позавчерашней стоянки, сел на траву. Теперь уже думать надо было со всей серьезностью. Он пока не чувствовал страха: слишком казалось нелепым — попасть в переделку на такой безобидной с виду планете, всего лишь в двух днях пути от поселка. Но где же выход?

Пункт сто пятый правил поведения на изучаемых планетах гласил, что если две лобовых попытки не удались, то незачем предпринимать третью. Сейчас это правило стало реальнейшей необходимостью. Ну, что ж… Отлично. Он больше не пойдет в поселок. Он вернется к исходному пункту и оттуда прибудет на базу на вездеходе. В конце концов, он столкнулся с неожиданным природным явлением — это тоже открытие, не худшее, быть может, чем встреча с другой цивилизацией. И задача номер один — довести его до сведения людей.

Он поднялся и уже почти спокойно полез в рюкзак за палаткой…

— Ну, прощайте, — сказал он утром серым камням, пологой поляне вокруг них, с кучкой стоящих отдельно деревьев, и небольшому озерцу пресной воды. Два дня подряд он уходил отсюда, и последнее возвращение породило у него какое-то странное, уважительное отношение к этому месту. Колесов вскинул на плечи рюкзак и, чувствуя на затылке теплое дыхание встающего солнца, двинулся в обратный путь.

Он торопился: хотелось скорей дойти до людей, оборвать полутревожное состояние, попасть хотя бы на окраину Обитаемого Мира.

«Я предполагаю, профессор, что этот эффект объясняется…» Не в силах мыслями своими свернуть с одной темы, он шел весь день, а вечером, когда солнце уходило за свою финишную черту, почувствовал, что начинается подъем. Ему стало не по себе. Он взбежал на гребень и увидел знакомую эллипсовидную долину и группу камней в центре ее.

Путь назад привел туда же, что и путь вперед… Можно было теперь двинуться вправо или влево. Но зачем? Вправо — чтоб через день пути упереться в обрывистые стены горной страны, вершины которой видны и отсюда. Влево — редкий лесок сменялся непроходимой тайгой… Что там — слева и справа — не знает никто. Была выбрана кратчайшая дорога между двумя точками — строящейся станцией планетофизиков и базой для прибывающих. И он не в силах ее пройти…

Его найдут, конечно, но здесь так мало людей и у каждого из них так много дел, что прибавлять к ним еще одно… Нет, он должен найти выход сам, — добраться до людей, рассказать, оповестить. Здесь предполагаются большие работы. Надо, чтобы знали: с каждым может случиться эта странная вещь. Практика кончилась, он отвечает уже не только за себя.

Колесов сел на траву и начал думать. Аналогичных ситуаций не припоминалось. Неужели из всей суммы фактов, крепко вошедших в его голову за десять лет, не удастся выбрать хоть что-нибудь, что подсказывало бы выход?