Александр Волгин - Исповедь

..Мы вылетели на рассвете на поиски пропавшего киберразведчика. Наши одноместные скайеры шли над самыми скалами; каньоны и трещины, залитые густой черной тенью, четко выделялись на фоне бурой равнины плато. Мы с Виктором весело трепались ни о чем, что называется "засоряли эфир". Вскоре плато кончилось и на северо-востоке показался черный провал озера. До места, откуда поступило последнее сообщение разведчика, оставалось еще минут пять полета, но Виктор вдруг изумленно чертыхнулся и, завалив скайер на бок, ушел в левый разворот с набором высоты. Я повторил его маневр и увидел высоко в небе стремительно уносящуюся в зенит вереницу пурпурных огоньков, похожих на сигнальные ракеты. Мы рванулись вверх на предельных режимах и лишь догнав вереницу, убрали форсаж и по восходящей спирали закружили вокруг нее. Ослепительно сверкающие шары имели четко ограниченную сферическую форму. Достигнув потолка полета, где короткие крылья скайеров уже не могли удержать тяжелые машины, мы, проклиная себя за то, что не привязали цепочку шаров к ориентиру на местности, круто пошли вниз, должны же были эти шары откуда-то вылететь. Мы разом забыли о пропавшем киберразведчике, а ведь это должно было нас насторожить,- геологические киберы очень живучи, их не так-то просто вывести из строя. Мы зигзагами прочесами скалистый район, вышли на плато. Виктор крикнул, что заглянет в ущелье. Его скайер накренился, оранжево блеснув бортом, отошел вправо и нырнул в черный провал каньона. Я сразу же последовал за ним, я задержался лишь на каких-то две секунды, чтоб не свалиться прямо на машину Виктора. Коньон был на удивление прямым, далеко впереди светлел выход в ярко освещенную пустыню. Я ожидал увидеть в этом просвете скайер напарника, но его в каньоне не оказалось. Я вызывал Виктора на основных и дополнительных частотах, он молчал. Я прошел каньон до конца, развернулся над пустыней и, включив прожектора, вернулся в ущелье. Ничего. Ни скайера, ни его обломков. Я прочесал весь каньон из конца в конец, потом поднялся над плато и огляделся. Виктора нигде не было? Дикий, нечеловеческий ужас охватил меня, я представил крохотную сверкающую песчинку своего сканера, повисшую в необъятных просторах неба над бескрайним мертвым каменным миром. Эта страшная планета вдруг разулась в моем воображении до размеров Вселенной, стала бесконечной во всех направлениях, на миллиарды световых лет вокруг мне грезились лишь зеленая бездна неба и враждебные бурые камни! Один, совсем один. Я кричал, срывая голос, вызывая Виктора, хотя ларингофоны прекрасно улавливали даже шепот...

..Я вернулся на корабль лишь к вечеру, когда опустели кислородные балоны и остался только аварийный запас. А ночью налетел ураган. Погодный компьютер вовремя заметил его приближение и, не получив особых указаний, забурил опоры "Десантника" глубоко в грунт. Сам я был в каком-то странном шоке, в прострации, и ни на что не реагировал. Я не верил, что Виктор погиб, я не хотел в это верить, я ждал его. И лишь когда ураган набрал силу и планетолет начало трясти и раскачивать, словно испытывая его опоры на прочность, я внезапно понял, что Виктора больше нет! Я встал и подошел к обзорному экрану. За бронестеклом бушевал и натужно выл серо-зеленый мрак, сквозь который изредка просвечивали ветвистые молнии. Неожиданно на фоне этих вспышек я увидел чудовищно огромное черное пятно, медленно поднимающееся откуда-то снизу. Оно заполнило собой все небо, казалось сейчас оно обрушится на корабль, подомнет его под себя, но пятно так же медленно поплыло в сторону пустыни, растворяясь во мраке... Утром, когда ураган утих и в небе ослепительно засверкал Поллукс, я увидел, что огромный миллионнотонный утес, вдававшийся своей каменной грудью в долину как раз напротив планетолета, бесследно исчез...

По возвращении на опорную базу я еще долго не мог придти в себя. Что-то сломалось во мне, стиснув острыми обломками сердце, лишив воли. Я был ошарашен, оглушен, я плохо сознавал, что творится вокруг, это было не мое, постороннее, чужое. Я замкнулся в себе, на своей боли. Я смаковал эту боль, лелеял ее и копил в сердце злость, взращивал, скручивал в тугую пружину. Не злобу, а именно злость,- могучую силу, прямую, честную и несокрушимую. Чувство это ширилось, приобретая новые оттенки, новую направленность, захватывая все мое существо, разгоралось, перерастая в праведную жажду возмездия. Возмездия не планете, а неведомому темному и неопределенному Нечто, проявившему себя с невероятным кровожадным коварством. И настал день когда я поклялся себе во что бы то ни стало вернуться на Ариану и понять происходящее на ней. Мог ли я предположить, что ввязываюсь в скверную историю, что придет время и одно упоминание об Ариане будет вызывать у меня, да и не только у меня, суеверный, благоговейный, уничижающий страх, и я буду стонать и скрежетать зубами от сознания своей беспомощности и ничтожности. Впрочем, я не поверил бы этому, я был слишком уверен в себе. Так уж устроен человек, он не любит отступать, не верит, что финиш его будет печален, и ждет цветов за финишной ленточкой. И вот теперь я стою у этой финишной черты, за ней бездна...

* * *

Озеро неистово грохочет и бурлит в наступившем непроглядном мраке. Лишь горные хребты и скалы простунают ломаными зубчатыми силуэтами на фоне свинцово-низкого неба. Грозный монотонный органный гул незримо и тяжело разливается в густой вязкой мгле и от звуков его этот страшный черный мир кажется еще страшней, еще ужасней. Хочется вжаться спиной в камни, слиться с ними, исчезнуть и от невыполнимости этого охватывает судорожное желание нечеловечески дико взвыть. Откуда-то из невидимого нагромождения скал медленно по одиночке выплывают яркие светлячки шаровых молний. Неторопливо подлетая к озеру, они изгибают свои траектории и начинают ходить по кругу, и с каждым витком их становится все больше и больше, словно незримое веретено стягивает их к себе со всей планеты. Мрак над озером расступается, смутно видны отвесные скальные берега и мутно-пенные бурные волны исполинского водоворота. Мириады шаровых молний скапливаются над его центром и сливаются в огромный сияющий голубоватый шар, который через мгновение разряжается веером лиловых молний. Сопровождаемые чудовищным грохотом, они разлетаются в горизонтальной плоскости и, натыкаясь на скалы, взрывают их, превращая в щебень. После ослепительной вспышки становится еще темнее. Но воздух уже ожил, наполнился пурпурным призрачным светом...

* * *

..Я вернулся на Ариану с первой же экспедицией. Хотя она и называлась комплексной, научным исследованиям в ней уделялось предельно скромное место, - моим бредовым рассказам, разумеется, никто не поверил. Человечеству нужны были полезные ископаемые и основной задачей экспедиции являлось строительство горно-добывающих комплексов и грузового космодрома. На Ариане загремели взрывы, взметая сотни тонн пыли и щебня, взревела, завыла, загрохотала неведомая прежде техника. Расчищались стройплощадки, закладывались фундаменты, прокладывались подъездные пути, карьеры и рудники уродливыми язвами покрывали лик планеты. Впрочем, тогда мне это еще не казалось святотатством - в то время как человечество нуждалось в сырье, я нуждался в истине. Для всех это была обычная рутинная работа, для меня же возвращение, возвращение к себе, ибо часть моей души осталась здесь, на Ариане. Гибель Виктора и еще что-то неощутимое накрепко привязали меня к этой планете. Я добился чтобы меня со строительных работ перевели на обслуживание тех немногих ученых, что принимали участие в экспедиции. Я старался быть в центре всех событий и экспериментов, я лез во все возможные и невозможные передряги в надежде, что таинственное Нечто наконец проявит себя. Но все оказалось гораздо сложнее чем я предполагал, - загадочное исчезновение Виктора и ночной кошмар были лишь самой верхушкой необъятного айсберга тайн и загадок. Лавина нереальных, невероятных, неподдающихся объяснению событий и фактов захлестнула, затопила, погребла под собой все попытки ученых разобраться в происходящем. Да и можно ли было разобраться в этой дьявольской фантасмагории, достойной воплощения в работах Сальватора Дали. С подобным планетарным сюрреализмом еще никто до нас не сталкивался. Здешние ураганы не подчинялись законам метеорологии, они зарождались из ничего и, сопровождаемые землетрясениями и магнитными бурями, бродили по планете вопреки всем прогнозам, перекраивая ее ландшафт по своему усмотрению. Исчезали целые горные хребты, на их месте возникали новые и все это без малейших признаков подвижки литосферных плит. А если учесть, что был зарегистрирован ураган, опоясавший Ариану по меридиану через оба полюса, то можно представить себе, что в эти дни творилось на планете. Вся она была какая-то непостоянная, переменчивая, в ней непрерывно что-то перетекало, переворачивалось, перемещалось: блуждали глубинные океанические течения, гравитационные аномалии и радиационные поля, блуждало пульсирующее магнитное поле планеты, горные породы периодически меняли свою структуру и радиоизотопный состав. Все эти изменения происходили ежедневно, ежечасно, ежесекундно. Сделав утром какой-либо замер, к вечеру уже нельзя было быть уверенным в его достоверности. На этой планете, где многотонные глыбы летают как пушинки, вообще ни в чем нельзя было быть уверенным. Было в ней что-то сатанинское, мистическое. Впрочем, все это были еще цветочки. Ягодки начались когда фронт работ вплотную приблизился к озерам. Озера-близнецы, абсолютно идентичные по форме и размерам, распологались на поверхности планеты в строгой геометрической последовательности - по вершинам квазикристаллического "дофигаэдра". Породы Структуры выходили здесь к самой поверхности и магнитное поле на приозерных территориях хаотически менялось, словно там, в глубине под озерами, неторопливо ворочались громадные магниты. Но отнюдь не это странное явление интересовало наших промысловиков, озера представлялись им самым удобным местом для добычи и обогащения железной руды. О подобном кощунстве теперь трудно даже помыслить, но тогда изыскательские, геодезические и вскрышные работы велись с легким сердцем, никто не хотел верить в коварство Арианы. Я со все возрастающей тревогой смотрел на то, как хозяйничает на Ариане человек и сердце мое наполнялось горечью и больЮ. Не этого, совсем не этого ждал я от экспедиции, гнев закипал во мне. Не знаю чем бы все это кончилось, скорее всего разладом с начальством и отчислением из экспедиции, но Ариана опередила меня: она не вытерпела потребительского отношения к себе и нанесла сокрушительный удар. Промысловики по договоренности с учеными решили наконец добраться до аномальных пород Структуры и, когда термобуру оставались считанные десятки метров до границы загадочного слоя, в глубине под буровой что-то зашевелилось и земля встала на дыбы, калеча и убивая людей, круша технику. Среди погибших был Главный планетофизик экспедиции Евгений Климов единственный человек, который верил моим рассказам, Ариана влепила нам звонкую пощечину, она бдительно хранила свои тайны. Нам не удалось втиснуть Ариану в рамки рядовой планеты, она взбунтовалась. Мы стояли растерянные, недоумевающие. Здесь, далеко от Земли, наша экспедиция столкнулась с непонятным явлением - физические законы оказались не властны над природой. Каждый, будь то техник, строитель, пилот или ученый, невольно думал обо всем этом с некоторым чувством испуга. Арианой словно руководили божественные силы. Так в древние времена, будучи не в силах понять суть явления, люди создали бога и это чувство трепета передалось нам от наших предков. Сознайтесь, когда вы во весь голос, обращая взор в небо проклинаете бога, то слабая струнка нервов вздрагивает, ожидая удара. Мы увязли на этой планете и не видели выхода из создавшегося положения. Мы не были готовы к встрече с Арианой, земная человеческая логика пасовала перед ней. Так бесславно завершилась Первая экспедиция.