Фриц Лейбер - Здравомыслие

Он вопросительно посмотрел на Фи - и с испугом обнаружил, что этот индивидуум улыбается ему пустой улыбкой, а между его пальцами свисает газоид.

- Я прорезал отверстие в своей кушетке, и множество этих штук вылезло наружу, - объяснил Фи невинным тоном. - По всему моему кабинету натянуты канаты из этого. Иногда я спотыкаюсь об них. - Его пальцы искусно разминали комок и превращали его в пугающе прозрачную зеленую голову, которую он тотчас же снова смял. - Странная вещь, - пробормотал он. Разреженная жидкость. Газ со свойствами твердого тела. И это громоздится вокруг мебели по всему моему кабинету.

Каррсбери откинулся в кресле и закрыл глаза. Плечи его обвисли. Он внезапно, почувствовал себя слегка уставшим, он сожалел, что день его триумфа остался позади. Однако он не должен падать духом и показывать это Фи. Фи действительно играл второстепенную роль. Он всегда знал, что Фи, за исключением нескольких проблесков, так же безнадежен, как и остальные. Но, несмотря на это...

- Тебе не надо думать о поле в твоем кабинете, Фи, - сказал он с безрадостным дружелюбием. - Только не теперь. Твой преемник не заботится о том, чтобы вычистить его. Ты же знаешь, что он уже заменил тебя во всех твоих делах.

- Вот именно! - воскликнул Фи с такой экспрессией, что Каррсбери вздрогнул. Мировой секретарь вскочил, шагнул к нему и возбужденно протянул руку. - Поэтому я и пришел сюда! Это я и пытаюсь тебе сказать! Но в остальном все не так! Это не сработает! Ты не сможешь сделать этого!

С выработанной долгой практикой быстротой Каррсбери скользнул за письменный стол. Он принудил черты своего лица остаться спокойными, благосклонно улыбался, но устал он несказанно.

- Ну, ну, Фи, - успокаивающе произнес он. - Если я не смогу сделать этого, я, конечно, этого делать не буду. Но не кажется ли тебе, что ты должен сказать мне - почему? Ты не находишь, что будет очень мило, если мы сядем и все обсудим?

Фи остался стоять, смущенно опустив голову.

- Да, может быть, - несколько неожиданно сказал он тихим напряженным голосом. - Может быть, я должен сделать это. Потому что нет другого пути. Однако я надеюсь, что мне не надо будет рассказывать тебе все. - Последние слова прозвучали полувопросом. Он посмотрел на Каррсбери исполненным лести взглядом. Тот, все еще продолжая улыбаться, покачал головой. Фи вернулся к своему креслу и сел.

- Все началось с того... - Он мрачно мял комок газоидов, - что ты хотел стать правителем мира. Ты не был обычным, но мне кажется, это было как-то смешно - да, и ты был отзывчивым, - он посмотрел на Каррсбери. - Ты действительно во многих направлениях сделал миру много добра, никогда не забывай об этом, - заверил он его. - Конечно... - Он снова направил взгляд на газоидов, которых он мучил, - это не были те направления, которые ты имел в виду.

- Не те? - автоматически переспросил Каррсбери. "Выполнял его капризы! Выполнял его капризы!" - непрерывным рефреном гремело в его голове.

Фи печально покачал головой.

- Возьмем, к примеру, те законы, которые ты издаешь, чтобы успокоить людей.

- Да?

- Они действительно вызывают изменения. К примеру - твой запрет на чтение всей возбуждающей литературы... О, сначала мы попробовали некоторые из тех успокаивающих вещей, которые ты нам предложил. Весь мир был доволен ими. Люди все время смеялись. Но потом, как я уже говорил, твой закон, так сказать, изменился - в данном случае превратился в запрет на всю литературу, даже не возбуждающую.

Улыбка Каррсбери стала шире. На мгновение опасение коснулось края его сознания, но последнее замечание Фи прогнало его.

- Каждый день я прохожу мимо пары книжных и журнальных лотков, - дружески сказал Каррсбери. - Выставленные на продажу беллетристические издания всегда имеют просто оформленные обложки воспитательного содержания. Ни на одной из них нет тех диких, чудовищных сцен, которые раньше можно было видеть повсюду.

- Но ты покупаешь эту книгу, и она принадлежит тебе? Или просто проецируется визуальный телек? - робко осведомился Фи.

- Я уже десять лет слишком занятой человек, - ответил Каррсбери. - Конечно, я читаю официальные сообщения о происходящем и иногда бросаю взгляд на дайджесты художественных книг.

- Дайджесты, это официальная информация, - согласился Фи и посмотрел на стену, полную книжных полок, за письменным столом. - Ты знаешь, что мы сделаем? Мы оставим однотонные обложки, но содержание книг совсем другое, такое же, как и в прежние времена. Контраст щекочет нервы людей. Не забывай, что многие из твоих законов, о которых уже я упоминал, принесли много добра. Например, они устранили огромное количество шума и беспорядка.

Это официальная информация. Выражение было почему-то неприятно для ушей Каррсбери. В его взгляде были следы нескрываемой подозрительности, когда он быстро оглянулся через плечо на полки с книгами.

- Ax, да, - снова продолжал Фи, - и этот закон по предотвращению увлечений, связанных с необычным или непристойным поведением с длинным списком специфических катастроф. Он будет действенным, но с небольшим примечанием. Это будет так, если у вас действительно будет желание выполнять его. Мы находим это абсолютно необходимым, ты понимаешь? - Пальцы его неторопливо мяли газоида. - Что же касается запрета на различные стимулирующие напитки... Ну, здесь они давно уже подаются под другим названием, и развилась очень интересная привычка после их принятия вести себя тихо и робко. Теперь перейдем к восьмичасовому рабочему дню.

Почти против своей воли Каррсбери встал и направился к внешней стене. Проведя рукой через невидимый V-образный луч, он включил окно. Казалось, что внешняя стена исчезла. Через нее, ставшую почти совершенно прозрачной, он с напускным любопытством посмотрел на гладкие, блестящие фасады зданий, на террасы и аллеи внизу.

Огромные толпы людей производили впечатление спокойствия и порядка. Но потом возник беспорядок: группа людей - с такого расстояния не более чем кучка крошечных голов, рук и ног - далеко внизу оторвалась от дела и начала забрасывать другую группу чемто похожим на продукты питания. Две маленькие яйцеобразные машины, серебристые капли, лишенные с такого расстояния всяких швов, играючи свернули на боковой съезд. Кто-то побежал.

Каррсбери поспешно выключил окно и повернулся. "Это были лишь случайные инциденты", - сказал он самому себе. Они не имели никакого статистического значения. Уже десять лет человечество, несмотря на случайные происшествия, постепенно обретало душевное здоровье. Он видел собственными глазами, как развивается его программа - или, по крайней мере, достаточно, чтобы сделать заключение. Он был глупцом, позволил болтовне Фи повлиять на себя, - в этом были виноваты только его усталые нервы.