Айзек Азимов - Твини

— Садитесь, сэр, — неприветливо сказала она. — Что вам угодно?

— Я пришел узнать, — речь его была тщательно отрепетирована, но произносил он ее запинаясь, — нет ли у вас тви… я хочу сказать, марсианских полукровок. Это…

— У нас их три, — прервала его управляющая.

— А женского пола? — нетерпеливо спросил Скэнлон.

— Все женского пола. — Она смотрела на него осуждающе и с подозрением.

— О, хорошо. Я хотел бы взглянуть на них. Эго…

Мисс Мартин не сводила с него холодных глаз.

— Прошу прощения, но я желала бы прежде всего знать, намерены ли вы удочерить полукровку.

— Именно так, если она мне подойдет. Неужели это так необычно?

— Весьма, — последовал ответ. — Вы понимаете, что в каждом таком случае мы должны сначала самым тщательнейшим образом проверить общественное и материальное положение семьи. По мнению правительства, этим созданиям лучше находиться под надзором государства, и оформление опеки — дело сложное.

— Знаю, мадам, знаю. Я уже сталкивался с этой процедурой пятнадцать месяцев назад. Думаю, что смогу представить вам удовлетворительный отчет о моем общественном и материальном положении. Меня зовут Джефферсон Скэнлон…

— Джефферсон Скэнлон! — почти взвизгнула она.

Если ее прежняя надменность угнетала Скэнлона, то от ее

теперешних неумеренных восторгов он и вовсе не знал куда деваться. Непрестанно утирая со лба пот, он что-то бормотал в ответ на ее бесконечные вопросы и чувствовал уже, что этот дракон в юбке сейчас обратит его в бегство. Но вот наконец его мучения были прекращены появлением служанки с тремя твини.

Скэнлон оглядел их с интересом и неожиданным удовольствием. Две были совсем еще девочки лет по десять, но третья, девушка примерно восемнадцати лет, похоже, удовлетворяла всем требованиям. Она была тоненькой, гибкой, необычайно грациозной, и даже в выжидательной позе, в которой она застыла перед управляющей, чувствовалось изящество. Убежденный холостяк, «человек без эмоций», каким он себя считал, Скэнлон не мог все же удержаться от одобрительного кивка.

Лицо девушки, несомненно, подходило под определение Бьюлы как «миловидное», а темно-синим, сейчас смущенно потупленным глазам Скэнлон был склонен придавать особое значение.

Даже ее странные волосы были прекрасны. Они не торчали таким непомерно высоким хохлом, как у Макса, и в их нежной белизне как будто отражался свет солнца.

Две девочки, стоя по бокам от нее, уцепились за ее юбку и глядели на взрослых со всевозрастающим испугом.

Самообладание изменило девушке, и она порывисто прижала к себе обеих девочек.

— Я не хочу покидать их, сэр! — Она нежно поцеловала малышек. — Не плачьте, мои маленькие. Я вас не брошу. Меня не заберут отсюда.

Скэнлон тяжело сглотнул и, поспешно выхватив носовой платок, начал сморкаться. Мисс Мартин всем своим видом выразила презрительное неодобрение.

— Не обращайте внимания на эти глупости, мистер Скэнлон. Полагаю, завтра к полудню я смогу приготовить бумаги.

— На всех троих, — был резкий ответ.

— Как на всех троих? Вы серьезно?

— Разумеется. Я ведь вправе это сделать? — рявкнул он.

— О, конечно, но…

Скэнлон, не слушая дальше, быстро исчез, оставив мисс Мартин в полной растерянности, а Мэдлин и девочек вне себя от счастья.

Изумление Бьюлы, когда в аэропорту перед ней вместо одной твини предстали сразу три, не поддавалось описанию. Но в целом этот сюрприз оказался приятным, так как маленькие Роз и Бланш мгновенно покорили сердце старой экономки. Почувствовав на своих морщинистых щеках их горячие и влажные поцелуи, она окончательно растаяла.

Мэдлин привела ее в полный восторг, и она тихонько шепнула Скэнлону, что он, оказывается, совсем неплохо разбирается в таких вопросах.

Затем с приближением раннего зимнего утра Бьюла вдруг обратилась к Мэдлин с просьбой:

— Не поможешь ли мне приготовить мужчинам еду?

— Мужчинам? — растерялась Мэдлин. — Значит, здесь есть еще кто-то, кроме мистера Скэнлона?

Бьюла, сразу поняв, что ее волнует, прибавила мягче:

— Не беспокойся, дорогая. Ему будет приятно узнать, что ты твини. Вот увидишь, он будет рад с тобой познакомиться.

Впрочем, слово «рад» ни в малейшей степени не отражало чувств, охвативших Макса при первом взгляде на Мэдлин.

— Как поживаете… Очень рад познакомиться, — вытаращив глаза, пробормотал Макс.

Роз и Бланш весело приветствовали его, но Мэдлин только на миг оторвала взгляд от тарелки.

Ужин прошел в полном молчании. Макс, весь день жаловавшийся на зверский голод, так и не дотронулся до еды, а Мэдлин рассеянно водила вилкой по тарелке. Скэнлон и Быола украдкой, с хитрецой поглядывали друг на друга.

После трапезы Скэнлон незаметно скрылся, справедливо решив, что такое дело лучше предоставить женщине. И когда Бьюла несколько часов спустя зашла к нему, он убедился, что поступил правильно.

— Лед сломан, — радостно сообщила она. — В данный момент они рассказывают друг другу о себе, и понимание между ними полное. Правда, они все еще друг друга побаиваются и сидят в противоположных углах, но это пройдет, и, думаю, довольно скоро.

— Славная пара, а, Бьюла?

— В жизни не видела лучшей. А Роз и Бланш — ангелочки. Я только что уложила их спать. — После некоторой паузы она продолжала: — Один-единственный раз ты был прав, а я ошиблась — это когда ты против моей воли привел к нам Макса… Но один такой случай стоит всех остальных. Ты достойный сын своей милой матушки, Джефферсон.

— Я хотел бы сделать счастливыми всех твини на земле. И это ведь совсем просто. Если бы с ними обращались как с людьми, а не как с потенциальными преступниками, если бы им позволили иметь свои дома и жить по своему вкусу…

— Ну а почему бы тебе этого не сделать?

Скэнлон серьезно посмотрел на нее.

— Я к тому и веду. — Голос его понизился до задумчивого шепота. — Подумать только. Город твини, их собственный город, со своими административными органами, своими школами, своими общественными предприятиями. Отдельный мирок внутри большого мира и такой, где каждый твини будет чувствовать себя человеком, а не ублюдком, на которого свысока смотрят все «чистокровные».

Он неторопливо набил свою трубку.

— Мир в неоплатном долгу перед одним-единственным твини… и я тоже в долгу перед ним. Я это сделаю. Я построю Твин-таун.

Эту ночь он провел без сна. Звезды совершили положенный им пуп», потускнели и наконец погасли. Небо стало сереть, настал рассвет, а Скэнлон все сидел неподвижно, думал, планировал.

С легким сердцем встретил Джефферсон свое восьмидесятилетие. Походка его утратила пружинистость, спина сгорбилась, но могучее здоровье не изменило ему, а под копной волос, теперь таких же белых, как у твини, сохранился по-прежнему живой ум.