Кордвейнер Смит - Самосожжение

Светострелок обратился к суровому капитану:

- Нам кажется, что в самой глубине вашего мозга хранится нужная нам модель. Может, мы посмотрим?

Тальяно медленно кивнул.

Светострелок не двинулся с места.

Обе женщины внимательно наблюдали. Ничего заметного не произошло, но они знали, что в эти мгновенья совершается нечто очень важное. Светострелки начали проникать в мозг оцепеневшего капитана в поисках хоть малейшей зацепки, которая могла бы их всех спасти.

Прошли минуты. Но они показались часами.

Наконец светострелок заговорил:

- Капитан, в вашем подсознании мы обнаружили модель звезды, которая видна на наших экранах и может послужить ориентиром, - он нервно засмеялся. - Мы хотели бы знать: вы сможете повести корабль только с помощью импульсов мозга?

Магно Тальяно посмотрел на вопрошающих полными боли глазами. Он не выходил из оцепенения, потому что это был единственный способ удержать плосколет на месте. Он медленно спросил:

- Вы имеете в виду, смогу ли я вести корабль без помощи локшитов? Да ведь я сожгу свой мозг, и судно все равно погибнет...

- Но мы потерялись среди звезд! - закричала Долорес О. Ее лицо ожило дикой жаждой глобальной катастрофы. - Да проснись же, дорогой, давай умрем вместе! И мы будем принадлежать друг другу уже навсегда!

- Зачем же умирать? - возразил светострелок. - Поговори ты с ним, Дита.

- Почему бы не попытаться, сэр и дядя? - сказала Дита. Очень медленно Магно Тальяно повернул лицо к племяннице. И снова зазвучал его глухой голос:

- Если я это сделаю, то превращусь в ребенка, или в ненормального или в мертвого человека, но ради тебя я это сделаю.

Дита хорошо понимала, что тех непомерных перегрузок мозга, которые предстояли дяде в этом полете, не в состоянии выдержать даже самый мощный интеллект. Ради спасения находившихся на корабле людей капитан рисковал в конце концов превратиться в идиота.

Магно Тальяно протянул к жене руку, сжал ее пальцы и медленно произнес:

- Когда я перестану быть самим собой, ты, наконец, обязательно поймешь, как сильно я тебя люблю.

И снова женщины ничего не увидели. Они подумали, что их позвали только для того, чтобы в последний раз увидеть того Магно Тальяно, каким он был.

Сектор управления ожил. Странные небеса пенились вокруг них, как молоко, взбиваемое в масло.

Дита поняла, что ее частичные способности к телепатии необходимо включить на полную мощность. Она мысленно ощупывала мертвую стену локшитов. Она чувствовала, как движется "Ву-Фейнштейн", как неуверенно совершает корабль каждый новый прыжок - словно человек, перепрыгивающий с льдины на льдину и неуверенный в том, что в следующий раз приземлится благополучно.

Она почти физически ощущала, что кора головного мозга ее дяди испепеляет себя раз и навсегда, что с помощью светострелков капитан сжигает свой мозг от клетки к клетке, пытаясь найти тот курс, которым должен следовать корабль. Это его последний полет.

Долорес О наблюдала за своим мужем с подавляющей все остальные чувства голодной жадностью.

Постепенно мускулы его лица расслаблялись, и на нем проступало выражение безмерной глупости.

Дита видела, как сгорают последние мозговые клетки капитана, как испепеляется самый удивительный и блестящий интеллект своего времени.

Неожиданно Долорес О упала на колени к ногам мужа и, схватив его руку, забилась в рыданиях.

Светострелок взял Диту под руку:

- Мы достигли места назначения.

- А мой дядя? - спросила она.

Светострелок странно посмотрел на нее.

И она поняла, что говорит с ним не открывая рта, что они разговаривают телепатически.

- Разве вы ничего не поняли?

Она недоуменно покачала головой.

Светострелок мысленно продолжил разговор с ней:

- Ваш дядя испепелил свой мозг, но вы вобрали в себя все его умения и способности. Чувствуете? Теперь вы станете капитаном, вы могущественнее нас всех.

- А он?

Светострелок послал ей мысль, которой выражал свое сочувствие.

Магно Тальяно поднялся со своего кресла и безропотно побрел за своей женой Долорес О в другую комнату. На лице бывшего капитана застыла безмятежная улыбка идиота, губы подрагивали, весь его вид впервые за прошедшие сто лет выражал полную покорность женщине.