Джеймс Свэллоу - Снежная леди

Он поднял взгляд, чтобы уточнить цвет её щёк и обнаружил, что она смотрит на него. Ян покраснел; внезапно он ощутил, что вторгается в личное пространство.

– Прости, – сказал он, справившись с собой. – Я просто…

– Я бы хотела взглянуть, – сказала она, протягивая руку.

Он не отдал ей этюдник, только повернул его, чтобы показать ей.

– Тебя приятно рисовать.

Она улыбнулась, закутываясь в одеяло по самую шею, и садясь прямо.

– Не думаю, что я настолько красивая, какой ты меня изображаешь.

– Ты ошибаешься. Едва ли я могу судить о тебе. – Слова сорвались с его губ, и он покраснел ещё сильнее. Он не хотел произнести что-либо настолько глупое; по крайней мере, не так скоро. Но она не обратила внимания.

Постепенно улыбка сошла с её лица. Девушка стала задумчивой. Ян заварил и подал ей чашку чая.

– Что случилось? – спросил он.

– Я не знаю кто я, – повторила она, её голос дрожал. – Я чувствую что-то на краешке моих мыслей, но это как дым. Каждый раз, когда я пытаюсь схватиться за это чувство обеими руками, оно исчезает… – она подавила всхлип. – Такое ощущение, что кто-то должен быть здесь, со мной, но я не знаю кто. Всё, что я вижу – только мельтешение разных вещей. Картины, не связанные одна с другой.

– Картины чего? – Ян сел рядом с ней и положил свои руки на её, утешая. – Расскажи мне о них. Я нарисую их для тебя.

– Это поможет? – спросила она угрюмо.

– Может быть. Если мы вытянем их, возможно, они больше не потревожат тебя. – Он нервно облизал губы, и, наконец, произнёс слова, которые держал в себе до этого вечера. – Ты вдохновляешь меня, Либусса. Вместе мы можем сотворить что-нибудь невероятное.

И она рассказала ему, а он нарисовал.

Честно говоря, он был в запарке слишком долго, подвижные холсты были разбросаны по маленькому жилищу, незаконченные работы рядом с наполовину нарисованными картинами. Девушка, свалившаяся в его жизнь ниоткуда, её прибытие, пробудили что-то, глубоко спрятанное в таланте Яна.

Это началось с её портретов, и выросло в картины её снов. Она рассказывала незаконченные истории про необыкновенные вещи; о живых домах и дирижаблях, сказки о привидениях и затонувших городах. Ян делал их реальными, вырисовывая их из неё, и позволяя Либуссе забыть тёмные эмоции, омрачавшие её сон. Он был добр к ней, а она была одинока; всё развивалось именно так, как Ян надеялся. Тем вечером они впервые поцеловались, и, наконец, им пришлось разделить постель. Ночью он не спал часами, слушая её сны. Она была пустым сосудом, и всё же была до краёв полна жизнью и мудростью. Иногда Ян думал о том, что Либусса как зеркало отражала его эмоции, мечты и желания. Сам того не желая, он позволил себе влюбиться в неё, и в ответ она держалась за него, свою скалу в меняющемся мире, в котором она училась жить заново. Дни превратились в недели, недели в месяцы; и наконец, стало казаться, что она всегда была здесь.

Ньятта скрестила руки на груди, и нахмурилась, глядя в окно на снежный шторм.

– Если это не расчистят, никто не придёт. – Золотые кудри хозяйки галереи скрывали её лицо с поджатыми губами. – Это важный вечер.

Ян мягко кивнул, заметив пейзаж, спрятанный в затемнённом углу. За всё это время она так и не продала ни одного из них – или даже не пыталась продать. Запоздалой мыслью мелькнуло осознание того, что среди всех картин, что он написал, на абстракцию его вдохновила Либусса. Сегодня вечером галерея Ньятты представляла только Яна. Трудно было поверить, как быстро всё изменилось; первой продажей стал триптих «Мёртвая Венеция», затем «Тень в Роще» и «Падение Триады». Скоро Яна стали обсуждать и за пределами членов сообщества. Он состоялся, говорили они. Наконец, когда он представил всё это Ньятте, женщина заговорила с ним об «открытии». Либусса была рада за него, и теперь, получив деньги, он купил ей одежду получше, и они смогли сменить жильё в палатке на квартиру в Старом Граде.

Мари и Кёртис тоже были рады за них. Нильс, казалось, был смущён из-за всего этого, а Люкс предсказуемо оставил парочку комментариев про дурацкие пустые фантазии. Он предсказывал, что ограниченность таланта Яна скоро станет достаточно очевидной большинству пересытившихся скучных пражских интеллигентов. В ответ Либусса предложила Люксу подавиться своей ручкой.

Мари особенно тепло относилась к девушке. Ян не осознавал насколько полны были её чувства, но он видел, что нечто сестринское соединяло обеих девушек. Либусса смеялась, когда она была с Мари, и этот звук был музыкой для его ушей.

К облегчению Ньятты, люди начали стекаться, несмотря на бьющие порывы ветра, бросающего комья снега вверх и вниз по бульвару. У Ньятты под рукой оказалось пряное вино, и гости приняли его с удовольствием. Ян спрятался позади, ближе к дверям выставочного зала, на случай, если он почувствует необходимость уйти от всеобщего внимания. С его удобной точки обзора, он слышал короткие разговоры людей, и старался не готовиться к комплиментам. Он наблюдал за Кёртисом и другими, кто хихикал и отпускал шуточки. Там была и Либусса, она пробегала рукой по волосам, и потягивала напиток. Ян наслаждался моментом, наблюдая её на расстоянии. Моя муза, подумал он. Она здесь – единственное настоящее произведение искусства.

Когда Ян увидел Люкса, входящего в галерею с сочетанием злости и презрения, то ретировался во тьму дальней комнаты, и позволил ей поглотить его. Он разрывался в двух направлениях – желая спрятаться здесь, и одновременно желая быть в другом месте. Дверь закрылась сама по себе, и он вздрогнул. Ян посмотрел вверх, в окно крыши. Стёкла дрожали под ударом снега об раму. Ян нахмурился. Такой плохой погоды не было годами, это было то единственное, с чем соглашались все. Ян не мог припомнить года, когда так быстро вырастали сугробы вдоль всей улицы Милады Гораковой, и поверх всех крыш Еврейского Квартала. Он давно не видел траву в Петрином парке.

Но прошлое, казалось, вышло из фокуса и стало нечётким. Воспоминания Яна ускользали от него, когда он пытался удержать их. Он слегка улыбнулся. Это была одна из тех вещей, которую он любил в Либуссе, то, как она запоминала всё так хорошо – даже небольшие детали, как например, куда он унёс чай или как лежали бумаги на его столе. Внезапно где-то на краю сознания, Ян услышал слабый перезвон, и снова вздрогнул. В комнате с ним был кто-то ещё.

– Привет ещё раз, – мужчина в тёмном плаще появился из тени. – Я напугал тебя? Извини.

Ян отступил на шаг, вооружившись пустой бутылкой из-под вина.

– Что ты здесь делаешь? Это частная вечеринка!

Он застенчиво улыбнулся.

– Признаю, я вторгся. Полагаю, всё это по важному случаю.