Валерий Быков - Книга власти.

Так я скитался с места на место, часто не стремясь никем править, просто изучал мир и жил в своё удовольствие. Тем более, как показал мой жизненный опыт, править намного опаснее, чем просто жить, потому что вообще всегда рано или поздно наступал период, когда люди, окружавшие меня, решали свергнуть меня, а правителя, как правило, стремились тайно и наверняка. В связи с чем жить в долгосрочной перспективе простым гражданином куда безопаснее, чем правителем или богатым вельможей. Не стоит забывать и о том, что правитель всегда на виду, а простому страннику проще сменить своё амплуа. Это большая проблема, когда ты живёшь так долго, как живу я, не изменяясь и не старея.

Только позже, значительно позже я стал совершенствовать свой талант управления людьми, строить сложные системы, социумы, бюрократию, государства, в которых много людей могло жить, бороться с природой, идти вперёд. Только в последнюю тысячу лет своей жизни я осознал ценность технического прогресса в полной мере и приступил к движению прогресса вперёд всеми силами, часто решая научные задачи самостоятельно, а не делая ставку на других. Впрочем, на самом деле, жажда познания и развития во мне была всегда, разве что, в дремучие времена я не знал, как надо правильно поступить.

Глава 1: Юность.

Я вышел к реке, присёл около кромки воды и зачерпнул ладонями немного воды. Поднёс к лицу, умылся, потом выпил. Вода была холодной и приятной, но мне всё равно очень хотелось есть. Приятно было сидеть здесь у реки, слушать её журчание, спокойно и ни о чём не думая. Вдруг мне в спину врезался комок грязи и его ошмётки разлетелись, пачкая всё вокруг. Я обернулся, напротив меня стояло две сволочи постарше, они гикали и дразнили меня.

-Уродец, уродец, уродец.

Это моё имя, означавшее одновременно, что я урод, звучало на языке моего племени примерно как "год", то есть они орали мне "год", "год", "год". Что было типично для лексики и наречия моего племени столь далёких времён, слова были каркающими, короткими и значили много вещей сразу. Сам по себе язык был не богат, и количество слов невелико, слов триста, не больше, никаких времён падежей, склонений и даже женского или мужского рода в моём родном языке не было. Просто короткие каркающие слова, что значили существительное, прилагательное или действие, ну и были отдельные слова типа вчера и завтра, что выражали время, но без изменения окончаний. Точнее окончаний как в современных языках не было вовсе, были просто несклоняемые и неизменяемые слова. В последствии я использовал слово "год" как своё имя, хотя никто более и не знал никогда, что на языке моего родного племени оно означает "уродец", но с этим именем я прошёл через века.

Как я уже говорил, словарный запас моего племени семьи был не богат, но это ёмкое слово использовалось не только как моё имя, а значило всё мерзкое, что в жизни можно встретить. Кто-то скажет, что мои мама и папа должны были бы меня защищать, потому что мне всего семь или восемь лет, и если не они, то хотя бы вождь племени не должен позволять другим взрослым травить меня. Но в те времена у людей не было понятий о добре и зле, либо жалости. Они видели во мне урода, и не понимали как мне плохо и то, что я не виноват, что таков. А раз я урод, значит надо бить меня и издеваться надо мной и неважно, что я совсем ребёнок. С детства я привык, что никто меня не покормит, и максимум что я могу получить от своего племени, это брошенный мне в спину камень или комок грязи.

-Отстаньте.

-Уродец, уродец, уродец. (год, год, год).

В этот раз они пристали конкретно, продолжали швыряться грязью, да им хотелось поиграть, побить меня, поиздеваться, это доставляло удовольствие, и не только детям, но и взрослым. Впрочем, какие взрослые, все жили до двадцати, иногда очень редко умирали в двадцать пять от старости. Мои родители давно открестились от меня, полагая, что я просто урод, а такой никому не нужен. И поэтому я жил при племени, но отдельно от всех, иногда появляясь в родовой пещере, но только у входа, потому что вглубь меня не пускали, идти мне было некуда. Охотники никогда не кормили меня, но иногда мне доставались остатки еды племени, с самого детства я постоянно был голоден, даже не понимаю, как я вообще выжил. Родители, мать, кормили меня лет до трёх четырёх, пока не поняли, как я уродлив, и тогда они просто перестали обращать на меня внимание. Другие с самого детства привыкали бить меня, пинать, шпынять. И если в два три года, пока я был совсем детёнышем, меня ещё как-то не трогали зря, то с возрастом, год от года дела мои становились всё хуже.

Я питался подножным кормом, выкапывал из земли корешки, ел ягоды, и маленькие кислые фрукты в яблочном лесу. Самое вкусное, из того, что я ел, это орехи. Их иногда с трудом удавалось отыскать малое количество, больше всего мне нравились кедровые орешки из шишек. Впрочем, это не совсем те кедры, что растут сегодня в Сибири. Мяса я почти не ел, хотя другие члены племени регулярно охотились и добывали его вдоволь. Совсем редко, когда охотники убивали совсем крупную дичь, и мясо начинало пропадать, я пробирался к их пещере и ел тухлятину. Конечно, я не могу есть совсем тухлое мясо, но на второй или пятый день на жаре или в тени мясо начинает пропадать, и тухловато, но ещё не совсем гниль. Если ты сильно голоден и привык есть всё подряд, лишь бы не обессилить от голода, можно заставить себя поесть и тухлятину. Так я и жил, никто не думал о том, виноват ли я в чём-то. Никому в голову не приходило хорошо мне или плохо, как я себя чувствую, хочу ли быть как все или нет? Я просто был уродом и все меня били. После четырёх лет я даже уже не плакал, я просто понимал с детства, что я уродец, и надо просто терпеть и выживать.

-Уродец, уродец.

-Отстаньте.

Но их только раззадорил мой окрик и новые комья грязи полетели мне в лицо. Впрочем, грязь это не камни, гораздо хуже, когда кидают камни. Их так забавляет иногда, когда моя тонкая и нежная белая кожа рвётся при попадании камней с острыми кромками, и капает моя чёрно-красная кровь. У других членов племени кожа другая, она тёмно смуглая и толстая, грубая, покрытая тонким слоем шерсти и волос. А кровь у них светло красная. Трудно сказать, покрыто их тело именно тонкой шерстью, или это всё же скорее волосы, покрывающие всё тело везде, но у меня кожа вообще лысая и волос на груди нет совсем, и лишь руки и ноги частично покрыты мелкими волосками, что совсем не защищают ни от чего. Я совсем не такой как они, я урод, у меня тонкая кожа, почти нет волос на теле, за исключением конечно головы, на голове у меня волос достаточно. И всё же, другое лицо, маленький узкий нос, маленький рот, большой череп, намного крупнее, чем у других. Я другой, совсем не такой как все.