Александр Казанцев - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 16

Открытия преобразят «внутренность» космического корабля «Земля». Изменится соотношение суши и океанов, обитаемой станет и водная среда! Человек научится дышать под водой, как мечтал об этом еще А. Беляев в повести «Человек-амфибия».

Человек, ныне обживший лишь поверхность планеты, станет ее полным хозяином до дна океана и глубже… до самой мантии, состоящей из железа и никеля, которые снимут всякие опасения металлического голода.

В мире желанного будущего, на новом уровне развития общества (уже коммунистического!) еще более увеличится забота о здоровье и долголетии человека. Это не приведет, конечно, к его личному бессмертию. Нет! Человечество бессмертно в своей общности, в неизменной и животворящей смене поколений! На этом пути заботы о живущих, что еще предстоит описать фантастам, человек станет «управлять генами», в том числе и «испорченными генетическими записями», порождающими страшные недуги. Открытия в области управления наследственностью позволят не только уберечь человека от болезней и преждевременной старости, но и усовершенствовать его. Новый пассажир космического корабля «Земля» будет сильнее, здоровее своих предков, впервые осмысливших свой галактический полет. И не только здоровее, умнее, но и воспитаннее!

Воспитание! От невоспитанного мудреца не жди мудрости воспитания! Но, увы, наше время характерно приматом образования над воспитанием. Образование же без воспитания подобно колесу без оси. Воспитание подразумевает не только выполнение правил хорошего тона. А у нас еще встречаются образованные люди, не соблюдающие основ морали, которые должны быть восприняты в детстве путем воспитания. Человек коммунистического общества и в молодом возрасте должен обладать мудростью поведения, приобретаемого в наши дни долголетним опытом. Это будет новый человек, гармонически сочетающий физическое, умственное и этическое совершенство. Новые принципы воспитания, новые достижения науки в этой области, связанные с воздействием на нейроны мозга, будут едва ли не самым важным открытием грядущего.

Как видим, перед фантастами широкие дороги творчества, не только идущие через джунгли тупиков, катаклизмов и обреченности.

Надо сказать, что это в полной мере сознают и начинающие литературный путь фантасты, представленные в этом сборнике НФ наряду с известными уже широким читательским кругам писателей.

Писатель призван не только ошеломлять читателя необычным, но и звать его за собой. Рискну сказать, что не тот фантаст, кто увлечен фантазией, а тот фантаст, кто увлечет фантазией!

Думаю, что это в полной мере сознают начинающие фантасты, чьи произведения отобраны для этого сборника НФ при участии Совета правления Союза писателей РСФСР по работе с молодыми литераторами.

Молодые литераторы, начиная свой путь, должны всегда помнить, что автора читают, а писателя перечитывают.

Вспоминая поэтическую фантазию Алексея Толстого, страстную публицистичность фантастики Александра Беляева и мудрую научную романтику Ивана Ефремова, можно увидеть в исканиях начинающих фантастов самые разные направления.

Непохожи один на другой рассказы В. Фирсова. Если, читая «Твои руки, как ветер…», читатель узнает мир эмоций не только в моделировании его кибернетиками, но и в его подлинной сущности, то юмор рассказа «Кенгуру», где автор с улыбкой осуществил самые дерзкие чаяния фантастов, роднит его с «Похождениями Иона Тихого» С. Лема.

Мягким юмором отмечена и повесть Э. Михеева и А. Пирожкова «Предваренная формула». Однако проблема передачи информации мозгу подается в ней всерьез. Как известно, лишь около четырех процентов общего числа нейронов мозга занято у нормального человека, а остальные — загадочно свободны. Насколько умнее, воспитаннее был бы человек, полностью использовавший свои возможности.

В повести Ю. Фомина «Тайна замка Эвелин» читатель сталкивается с интереснейшей проблемой многомерности пространства и незримого соседства с нами иных миров.

Той же волнующей проблеме посвящен и рассказ О. Николаева «Квартира чудес», живо воспроизводящая дискуссии на острые темы. Оба произведения будят мысль, заставляют задуматься о неведомом.

В фантастическом рассказе М. Бубновой и В. Келасьева «Бион» мы узнаем традиционную, казалось бы, фигуру гениального ученого-одиночки. Но здесь им оказывается… робот, дерзающий решать проблемы, о которых люди даже страшатся думать.

Новелла И. Калиновского напоминает нам героев О'Генри, оживших под сатирическим пером фантаста, показывающего через волшебную лупу уродства капиталистического строя.

Для тех же целей задумана повесть-памфлет В. Михановского «Беглецы», затрагивающая тему гипотермии и анабиоза. Уместно вспомнить, что «сверхфантастический способ» бегства от действительности довольно широко используется сейчас в Соединенных Штатах Америки, где уже несколько сот человек по «разным причинам», уплатив немалую сумму долларов, погрузились в жидкий азот в надежде проснуться (быть может!) в другое время, когда наука уйдет вперед, а былые «дела» забудутся…

Зарубежная фантастика представлена в сборнике рассказами Д. Кристофера «Пришелец» и Р. Хайнлайна «Испытание космосом». В первом показана трагедия обреченного инопланетянина, тщетно пытающегося скрыться среди людей от своих неумолимых собратьев. Во втором показана психология преодоления страха.

Заключает сборник серьезная статья И. Кольченко «Что ожидать от иных миров?» Людям пора решать вопрос о пользе или вреде установления контакта с внеземными цивилизациями, чем в наше время заняты уже не только фантасты, но и осторожные, любящие точность ученые.

Так замыкается в сборнике символический путь от фантазии к науке, который предстоит проделать читателю.

Владимир Фирсов

ТВОИ РУКИ, КАК ВЕТЕР…

Три вещи есть в мире, не понятные для меня, и

четвертую я не постигаю: путь орла в небе, змеи на

скале, корабля среди моря и путь мужчины к сердцу

женщины.

— Света, я люблю тебя…

Ее рука предостерегающе поднимается, а серые ласковые глаза, чуть-чуть грустные, с легкой укоризной смотрят на меня сквозь стекла модных прямоугольных очков. Мне сразу становится нестерпимо горько, но я не опускаю глаз, потому что эти секунды — мои, а бег их скоротечен.

— Не надо об этом…

Светящаяся призма входа пропускает девушку внутрь, стеклянные грани умножают ее, и я вижу, как две, три, четыре Светланы неслышными призраками улетают от меня, гаснут в дальнем полумраке. Теперь надо отойти чуть дальше, под ветви дерева, и ждать, пока темный пунктир окон не прервется вспыхнувшим квадратом, по которому — если постоять подольше может промелькнуть неясная тень.