Филип Фармер - Дэйр

Эд поднял взор на своего рослого родственника, затем покраснел и опустил глаза.

— Ладно. Да, был. Но это прошло. Я ненавижу ее, Джек. Я ненавижу ее за то, что она колдунья. Я ненавижу ее за то, что она путается с сатиром. Не гляди на меня с таким недоверием, Джек. Я знаю, что говорю. Она с ним спала. Она покупала лекарства у гривастых и тайно встречалась с этим Вавом, чтобы получить их. Она занималась любовью с ним. Можешь себе это представить, Джек? Дикий, голый, волосатый зверь. Она встречалась с ним, и я… я… я готов взорваться, стоит мне об этом подумать!

— Кто выдвинул обвинение против миссис О'Брайен?

— Не знаю. Кто-то слал письма епископу и шерифу. Автора, ты ведь знаешь, всегда скрывают.

Джек потер задумчиво нос и подбородок и сказал:

— Разве аптека Ната Рейли не растеряла всю свою клиентуру, потому что не могла конкурировать с матерью Полли?

Эд криво улыбнулся.

— Ох, какой ты умный! Да, не могла. И все догадываются о том, кто донес на нее. В основном, благодаря тому, что жена Ната — самая большая сплетница в Слашларке. А это о чем-нибудь да говорит. — Затем, подумав немного, добавил:

— Ну и что из этого? Если миссис О'Брайен торговала дьявольскими зельями, она заслужила, чтобы ее сдали властям, какими бы ни были подлинные мотивы Рейли.

— Что же случилось с миссис О'Брайен?

— Ее приговорили к пожизненной каторге на золотых копях в горах Анания.

Джек поднял брови.

— Суд весьма скорый, не так ли?

— Нет! Она призналась во всем через шесть часов после ареста, а выслали ее двумя днями позже.

— Шесть часов пыток могут кого угодно заставить сознаться. Что, если местный Блюститель Соглашения услышит об этом?

— Ты говоришь так, будто ее защищаешь. Знаешь ведь: когда кто-то уличен так явно, как она, небольшая пытка просто ускоряет правосудие. А гривастым неоткуда узнать про инструменты в подвале тюрьмы. Да и что они могут сделать, даже узнав о нарушении Соглашения?

— Так ты думаешь, что Полли прячется в кадмусах на ферме моего старика?

— Вот именно. Я хотел загнать Вава в угол и узнать что-нибудь про нее. Но когда остался с этим… один на один… Словом, я завелся и… — Эд сделал жест в сторону трупа.

Джек проследил за ним взглядом.

— А это что?! — вдруг воскликнул он, указывая саблей на щеки мертвеца с длинными ножевыми надрезами.

— Видишь эти буквы — УГ? С сегодняшнего дня ты еще не раз их увидишь. А когда-нибудь их можно будет увидеть на щеках каждого гривастого в Дионисии. Да, да! А если сумеем договориться с другими странами — так будет по всему Авалону. Ими будет помечен каждый гривастый, и каждый гривастый будет мертв.

— Я слышал какие-то разговоры в тавернах о тайном обществе, посвятившем себя истреблению гривастых, — медленно сказал Джек Кейдж, — но я не поверил в это. Прежде всего, какое оно тайное, если о нем знают все пьяницы. И потом, мне кажется, что именно такой треп слышишь, как только заходит речь о Проблеме. Всегда треп. Треп, и никаких действий.

— Клянусь всем святым и человеческим, теперь ты увидишь действия!

Эд снял с плеча мешок.

— Ты поможешь мне зарыть этого?

Он вытащил из мешка лопату с короткой ручкой и штыком из недавно изобретенного прочного стекла. При виде лопаты Джек ужаснулся не меньше, чем при виде мертвого тела: лопата свидетельствовала о хладнокровно задуманном и исполненном замысле.

Ванг начал срезать дерн и откладывать его в сторону, не переставая говорить. Говорил он все время, пока копал неглубокую могилу.

— Ты еще не член Общества, но ты замешан в этом не меньше меня. И я рад, что именно ты, а не кто-нибудь другой. Я знаю сколько угодно мерзавцев, готовых лизаться с гривастыми, которые сейчас с криком побежали бы к шерифу. Разумеется, так будет продолжаться недолго. Не одним гривастым можно разукрасить щеки. Человеческую шкуру так же легко резать! Тем более шкуру предателя. Ты понял, Джек?

Джек оцепенело кивал головой. Он понял. Сейчас решалось: или он считает себя заодно с Эдом, который отождествляет себя со всей человеческой расой, либо против. Решиться он не мог. Его мутило от происшедшего. Он искренне сожалел о том, что Самсон учуял запах смерти, что он сам заметил блеск ножа в просвете между кустами, что он появился на этой прогалине. Кейджу хотелось броситься бежать со всех ног и навсегда забыть об увиденном. Если бы он мог убедить себя, что ничего не произошло, а если и произошло, то он здесь совершенно ни при чем! А теперь…

— Вот, бери его за ногу, — скомандовал Эд. — Я возьму за другую, и оттащим его к яме.

Джек вложил саблю в ножны. Они вместе потащили тело. Руки сатира волочились, как брошенные весла гонимой течением лодки. На примятой траве остался кровавый след.

— Надо прикрыть яму дерном, — сказал Эд, потный от напряжения.

Кейдж кивнул. Сперва он не понял, почему Эд, хотя и невысокий, но достаточно сильный, требовал от него помощи. Теперь стало ясно — Эду нужно было сделать Джека соучастником. И хуже всего то, что он не мог отказаться.

Джек пытался убедить себя, что помогает Эду совсем не потому, что боится его. Страха действительно не было. Ни перед Эдом, ни перед могучей, но неясной тенью тайного Общества убийц. Ведь, в конце концов, гривастые — не люди. У них нет души. Что с того, что кроме волос на теле, они похожи на людей во всем остальном? Они — не люди. Прикончить гривастого — не убийство. Хотя… Закон называет это преступлением. Но ведь убить собаку — не преступление. Почему же это не относится к вийрам?

Конечно, есть ряд причин, по которым суды рассматривают это как убийство. Во первых, они просто вынуждены так поступать. Правительство Дионисии заключило соглашение, которое устанавливает определенный образ действий при возникновении конфликтов между людьми и гривастыми.

Но с другой стороны, ни один человек не испытывал бы угрызений совести от того, что он убил вийра. Человеческую веру это не оскорбляло.

Так для чего же себя мучить?

— Тебе не кажется, что хорошо бы зарыть его поглубже? — машинально произнес Кейдж. — Дикие собаки или оборотни легко могут до него добраться.

— А для чего нам головы, Джек? Да, собаки могли бы добраться до него. Но они этого не сделают. Вот, гляди. — Эд запустил руку в мешок и извлек бутылочку с прозрачной жидкостью. — Эта штука уничтожает любой запах на сутки. За это время секстоны управятся с телом, останутся одни кости.

Он обрызгал труп. Жидкость растеклась и покрыла тело тончайшей пленкой. Затем пленка исчезла. Эд обошел всю поляну, капая из бутылочки везде, где замечал кровь или примятую траву. Удовлетворенный, он поднял длинный светлый хвост сатира с земли, обрызгал его и запихнул в мешок. Потом небрежно спросил: