Стенли Вейнбаум - Планета сомнений

— Ну вот! Я чувствую себя щеночком на поводке, — пожаловалась Пат.

Хэм пропустил ее слова мимо ушей.

— Теперь мы можем заняться исследованием окрестностей, — сказал он.

В их распоряжении была подробная инструкция, которую Янг составил для будущих исследователей этого негостеприимного мира, где человека на каждом шагу подстерегают почти непреодолимые трудности.

К поясу Хэма была прикреплена катушка с топкой стальной проволокой. Он защелкнул ее собачку на скобе, вделанной в корпус ракеты возле тамбура. Теперь они могли отойти от ракеты на тысячу футов, зная, что без труда найдут дорогу назад сквозь мглу. Это было единственное надежное средство связи на планете, где туман приглушал все звуки, а радио не работало. Проволока же служила но только путеводной нитью, но и средством сообщения с «Геей» — стоило дернуть за нее, и в ракете звонил колокольчик.

Хэм помахал Харборду, попыхивавшему трубкой возле иллюминатора, и они двинулись вперед. Им предстояло обследовать поверхность Урана, сделав круг радиусом в тысячу футов и время от времени меняя местоположение ракеты.

— Колоссальная задача, тем более что у нас так мало времени! — заметил Хэм. — Пожалуй, Уран никогда не будет исследован по-настоящему. Во всяком случае, пока экспедиции будут посылать только раз в сорок лет.

— То есть пока командовать этими экспедициями будут ревнители безопасности вроде тебя! — поправила Патриция. — Неужели ты не понимаешь, что мы будем описывать жалкие кружочки с тысячефутовым радиусом и самое главное, самое интересное, возможно, будет каждый раз оставаться за их пределами? Если бы мы исследовали таким способом Землю, сколько было бы у нас шансов обнаружить в таком кружочке городскую улицу, дом или даже человека?

— Ты абсолютно права, Пат, но что нам остается делать?

— Ну, мы могли бы отказаться от некоторых излишних предосторожностей и расширить обследуемую площадь.

— А вот этого мы не сделаем. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!

— О! — раздраженно воскликнула она, отворачиваясь. — Ты… ты… — ее голос затих в тумане, потому что она отбежала от него на полную длину шелкового шнура. Теперь они не видели друг друга, и только когда шнур туго натягивался, они вспоминали, что еще связаны.

Хэм медленно шел вперед, внимательно вглядываясь в безжизненные россыпи мелких камешков, между которыми иногда тускло поблескивали лужи конденсированной влаги. Изредка он перешагивал через извилистые плети растений, похожих на то, которое Пат бросила около ракеты. Безветренный Уран, по-видимому, не знал дождей, и влага здесь конденсировалась в холодном воздухе, потом испарялась от соприкосновения с более теплой почвой, и так без конца.

Внезапно Хэм увидел перед собой впадину с кипящей грязью, из которой время от времени вырывались струи пара, тут же растворявшиеся в тумане, — свидетельство гигантского внутреннего жара, обогревавшего планету. Он хотел было повнимательнее рассмотреть этот грязевой котел, как вдруг шнур дернулся с такой силой, что Хэм чуть было не упал.

Он стремительно повернулся. Из тумана возникла Патриция, волочившая плетеобразное растение. Увидев мужа, она бросила свою ношу и испуганно уцепилась за его руку.

— Хэм! Скорее вернемся! Я боюсь.

— Но чего? — Он хорошо знал ее характер: бесстрашная, даже легкомысленная, когда дело касалось конкретных опасностей, Пат обладала излишне живым воображением и, столкнувшись с чем-либо непонятным, мгновенно рисовала себе такие ужасы, что ее охватывал безотчетный страх.

— Не знаю… — растерянно сказала она. — Я… я что-то видела…

— Где?

— В тумане! Повсюду вокруг!

Хэм высвободился из ее объятий и сжал рукоятки пистолетов за поясом.

— Но все-таки что тебя напугало?

— Чудовища! Какие-то фигуры в тумане. Гиганты с человеческими лицами. Химеры, демоны, порождения бредовых кошмаров! Я нагнулась над лужицей, рассматривая споры. Кругом было тихо, как-то мертвенно тихо… И вдруг в лужице что-то мелькнуло — тень чего-то, что возникло надо мной. Я взглянула вверх и ничего не увидела. Но затем я различила в тумане жуткие фигуры — они окружали меня со всех сторон. Я закричала, но вспомнила, что ты меня не услышишь. Тогда я дернула шнур, закрыла глаза и кинулась сквозь этот строй к тебе.

— Они окружали тебя со всех сторон? — переспросил Хэм. — Стояли между мной и тобой?

Она кивнула.

Хэм усмехнулся.

— Они тебе почудились, Пат. Шнур ведь довольно короток, и если бы кто-то оказался между нами, мы увидели бы его оба. А я ничего не видел — абсолютно ничего.

Его снисходительная усмешка взбесила Пат, и она негодующе воскликнула:

— Ну хорошо! Давай постоим совсем неподвижно. Может быть, они вернутся, и тогда посмотрим, что ты скажешь!

Он кивнул, и они замерли под матовым сводом турмана. Нигде ничего, кроме бездонной, бесконечной серости и извечной тишины. Хэм даже не представлял себе, что такая тишина возможна: на Земле ни день, ни ночь не бывают совершенно безмолвными — шелестят листья, шуршит трава, где-то журчит ручей, жужжат насекомые и даже в самой сухой пустыне еле слышно шепчет песок, нагреваясь и остывая. На Земле, по но здесь. Здесь тишина была настолько безмерной и всепроникающей, что ее, казалось, можно было слышать.

Или это просто кровь стучит у него в висках? Неясный ропот, слабый-слабый шорох, смутное бормотание. Он нахмурился, напрягая слух, и почувствовал, как вздрогнула Патриция.

— Вон там! — прошептала она. — Там!

Он вгляделся в серую мглу. Ничего… нет, как будто… Что-то вроде тени… Но откуда возьмется тень в лишенном света царстве тумана? Просто сгущающиеся пары. Но ведь она движется! А туман не движется, если не дует ветер. Ветра же нет.

У него заболели глаза — так отчаянно он их прищуривал. И он увидел — или это ему почудилось? — огромную, нависающую над ними фигуру. А может быть, десяток фигур. Они были вокруг них. Окружали их со всех сторон. Одна беззвучно проплыла в вышине, а десятки других покачивались и изгибались где-то на границе видимости. Бормотание, шушуканье, звуки, похожие на вздохи и перешептывания, легкий топот и похрустывание. Туманные фигуры были зыбкими, переменчивыми — они возникали из мелких темных пятен, вздымались призрачными колоссами, рассеивались и сгущались, точно клубы дыма.

— Бог мой! — ахнул Хэм. — Что это?..

Он попытался задержать взгляд на одной из фигур и не мог — они все время сливались, переходили одна в другую, приближались, удалялись или просто возникали из пустоты и тут же таяли. Но внезапно он окаменел, обнаружив, что у них есть… лица!