Борис Руденко - Трудный случай в практике

- Только я и Павел, штурман. Сейчас вообще не твоя очередь. А ты, Павел, пойми, - тихо проговорил Чернолецкий, - это не просто выход наружу. Это последний выход. Самый последний, и я не могу... да просто не имею права... Мы потеряли здесь половину наших товарищей...

- В этом нет твоей вины, ты прекрасно знаешь.

- Я тебе уступил, - сказал Чернолецкий, - хотя бы мог настоять на своем. Уступи и ты мне, прошу тебя.

Павел заколебался.

- Хорошо, - согласился он, - бросим жребий.

- ...Авария с нашим кораблем - нелепость, чистейшая случайность. Вы знаете статистику происшествий в Большом Космосе? Доли процента. Любых происшествий - учитывается даже поломка кухонного агрегата или бытового пылеуловителя. Вот мы и попали в эти доли. В момент Межзвездного прыжка столкнулись с облаком газа. Само по себе не страшно, просто точка выхода ушла от расчетной на целую угловую минуту. Довольно много, если учесть, что прыжок сделан на максимальную дальность.

Но вот на выходе мы угодили в кометный хвост. Отсек с компенсатором буквально изрешетило. Жилые отсеки не пострадали - там все-таки двойная защита, блокировка и прочее, а фермент почти весь вытек. На оставшихся крохах домой не вернешься - с бездействующим компенсатором забросит черт знает куда...

Ближайшая к нам система с планетами - Церекс, выбирать не приходилось. Чтобы до него добраться, разгонялись для прыжка два месяца на планетарном топливе. Сожгли, естественно, к чертям. Только и осталось, что на посадку планера и взлет. Да и то при минимальном расходе. Как мы планер очистили, вы бы видели! Все выкинули, буквально все, без чего могли просуществовать - вплоть до гигиенических пакетов.

Про то, что "Авиценна" остался там, известно всем. В чем было единственное спасение. На "Авиценне" нетронутый груз фермента для биокомпенсаторов - Линдмар должен был оставить здесь аварийную базу, в этом секторе подходящих планет больше нет. На "Авиценну" была вся наша надежда.

Мы знали, что нас ждет на планете, но выбора не было. Планер опустился довольно удачно - всего в километре от "Авиценны". Павел - настоящий мастер, ас, сделал все, что было возможно. На корректировку горючего уже не оставалось - только на взлет с учетом загрузки. Нужно было проникнуть на "Авиценну", вскрыть грузовые отсеки, а потом носить контейнеры с ферментом на планер. Причем, каждый раз в одиночку...

Понимаете, при воздействии горгоны на группу людей механизм как-то меняется. Крисань предупреждал об этом, но очень предположительно. Просто, он обратил внимание, что на планете нет стадных животных. Он полагал, что выжил только благодаря своему одиночеству. В правильности его предположения мы убедились очень скоро.

За один выход удавалось принести лишь один контейнер. Горгоны не любят жары, днем их активность заметно падает. Нам приходилось дожидаться полудня, а потом кто-нибудь шел на "Авиценну". На второй выход времени уже на оставалось - приближались сумерки, риск несравненно возрастал. Однажды Данилин и Реппо решили пойти вдвоем, даже разработали правила какие-то, осязательный контакт, условные сигналы и так далее. Я их не отговорил и не запретил - им удалось увлечь меня, убедить; в сущности, мы знали так мало! Действительно, если бы они сумели, мы бы справились с работой вдвое быстрее...

Они не вернулись. На следующий день я пошел один и увидел, что от них осталось... Горгон тогда было особенно много. В тот день мне пришлось сжечь троих близких друзей и... Вы понимаете, о чем я говорю? Фантомы, разумеется...

Чернолецкий был абсолютно убежден, что в этот раз на "Авиценну" пойдет именно он. Иначе просто быть не могло! Им владело то самое странное состояние, когда душевная боль достигает предела, за которым уже ничто не представляется важным, сама жизнь теряет первоначальную ценность, и мозг, чувства лихорадочно ищут выхода из внезапно возникшего тупика.

Все эти дни присутствие Нины и Павла, созерцание их счастья, такого неуместного здесь, такого противоестественного на этой планете, причиняло ему страдания. Он был уверен в исходе жеребьевки и желал такого исхода, оттого, вытянув из ладони посерьезневшего Шелихова свернутый клочок бумаги, даже не стал разворачивать его, а просто сунул в нагрудный карман комбинезона. Никто не заметил этого. Шелихов смотрел в свою ладонь, а Нина на Павла.

Павел внешне был спокоен, только пальцы слегка вздрагивали. Взяв свой листок, он несколько мгновений держал его перед собой, потом не спеша развернул. Чернолецкий заметил, как стиснула пальцы, побледнела Нина, и ощутил приступ тоскливой, безнадежной зависти к Павлу.

- Ну вот, - Павел растянул уголки губ, - все так, как и должно быть. Справедливость восстановлена. Надеюсь, теперь ты спорить не станешь? - Он тоже заметно побледнел, но держался прекрасно.

Чернолецкий испытал сильнейший шок. Он просто не верил. Достал свою бумажку, развернул и долго осматривал со всех сторон, убеждаясь в невозможном - бумажка была пуста.

- Покажи! - потребовал он, протянув руку. Павел пожал плечами и положил на ладонь Чернолецкого листок со словом "иду".

- Странно! - пробормотал Чернолецкий. - Как же так?

Он подозрительно осмотрел их всех, поочередно:

- Странно!

Они не поняли его недоумения или поняли по-своему, но не показали этого.

- Ну, ладно, - со слегка преувеличенным спокойствием сказал Павел, теперь уже нечего время терять. Нужно трогаться. Тем более, что наружная температура давно уже в норме. Шелихов, доставай "Черный ящик"!

- ...Я уже сказал, что главная опасность заключалась в нас самих. Вернее, в том, что нас было много. Приходилось иметь дело не только с собственными галлюцинациями, но и с фантомами, порожденными разумом того, кто находился рядом с тобой. Горгона неразумна, но обладает звериной способностью инстинктивно отыскивать правильный путь, безошибочно выбирать из наших мозгов необходимые элементы, и тогда фантом приобретал пугающую реальность.

Пока все мы оставались внутри планера, опасность нам не грозила. Мы расстреливали любые кошмары, пытавшиеся прорваться к нам. Но все менялось, когда один из нас уходил за контейнером. Понимаете, доктор, ведь вернуться мог уже не он!

Мы были лишены возможности поддерживать с ушедшим постоянную связь магнитосфера планеты так же чудовищна, как и ее обитатели, радио здесь бесполезно. Поэтому Мы не могли знать заранее, что произошло с ушедшим.

В этом была главная опасность, главная задача. И мы ее решили. Еще до того, как опустились на поверхность планеты. Мы придумали "Черный ящик".

Все очень просто. Каждый из нас задумывал слово и записывал его на два листка бумаги. Потом листки скручивались и клались в ящик. У Шелихова была такая изящная деревянная шкатулка со складывающейся крышкой.