Михаил Харитонов - Калигула

Калигула. Здесь решаю я.

Мерейя. Да, разумеется, здесь решаешь ты. А что, возможность решать это такая большая честь?

Калигула. А разве нет?

Мерейя. На римских улицах стоит стража. Когда на улице становится слишком тесно, они решают, кому пройти по улице, а кому нет. Они даже могут пропустить грязную повозку впереди носилок патриция. Ты дал им такое право. Но никто из них не думает, что его работа так уж увлекательна. Каждый из них хотел бы сам возлежать в этих носилках, вместо того, чтобы стоять на жаре в тяжелом панцыре. Разумеется, какая-то часть души этих бедняг злорадствует, что они могут задержать богатые носилки. Но они сами относятся к этой части души довольно трезво. По крайней мере, они не служат ей. Ты же ей служишь.

Калигула. Я устал от тебя. Напоследок скажи все-таки, почему ты назвал меня бунтовщиком. Я говорил, что бунтую против жизни, ты же говоришь, что я ей служу. Или служу смерти, что, по твоему мнению, одно и то же. Кроме того, ты назвал меня идиотом. Где же тут бунт? Или ты запутался в своих словах, старик?

Мерейя. Смерть - часть жизни. Но и бунт - часть жизни. Жизнь - когда она становится единственной ценностью - становится бунтом против сущности. Твоя жизнь, например - бунт. Я действительно презираю бунтовщиков, а почему - я уже сказал. Да, я совсем забыл. Ты же приговорил меня к смерти. Пожалуй, я позабочусь об этом сам. (Открывает перстень с ядом).

Калигула. Нет! Не смей, козявка! (Бросается на Мерейю, срывает с его руки перстень).

Мерейя (поднимаясь с пола, морщась от боли). Успокойся, Калигула. Я просто хотел показать тебе кое-что. Тебе не нужна была моя жизнь или моя смерть. Ты хотел убить меня сам, по своей воле. Если бы я убил себя, ты был бы взбешен. Но это и означает, что ты идиот. Обыкновенному, нормальному человеку безразлично, как достигнут результат, который он хотел получить. Человеку умному это небезразлично, но по-другому, чем тебе. По крайней мере, он никогда не забывает о результате. Ты же опустился ниже обыкновенного человека. Тебе вообще неважно, что выйдет из того, что ты делаешь. Я привел тебе единственное доказательство твоего идиотизма, которое еще доступно для твоего понимания. Впрочем, как я уже говорил, ты разучился делать что-либо, кроме как убивать. Это единственное, что еще остается в твоей власти, и ты цепляешься за это куда сильнее, чем я или кто-то другой цепляется за жизнь. Ты, кажется, мечтаешь о том, чтобы смерть подчинялась тебе, и думаешь приручить ее, приказывая ей наступить. Но подобный способ дрессировки...

Калигула (громко, страже). Уведите его. И казните... я совсем забыл, за что ты хотел быть казненным?

Мерейя. Ты не забыл. Я считаю тебя идиотом. Впрочем, теперь у тебя появится новое занятие - забыть то, что я тебе сказал. Думаю, что это побудит тебя к новым убийствам. Ты постараешься похоронить меня под горой трупов...

Калигула (кричит). Возьмите его! Тащите его!

Мерейя (поднимаясь). Благодарю, но я, кажется, еще способен ходить сам...

Калигула (кричит). Нет, Мерейя, нет! На это раз тебе не удастся! Тащите его! Не давайте ему встать! Ты не пойдешь сам, старик, нет! Тебя потащут волоком, как падаль! Потому что ты сопротивляешься! Да, да, ты сопротивляешься мне, козявка! Ты бунтуешь! Тащите его за ноги! (Стража хватает Мерейю за ноги и тащит вон. Лысая голова старика бьется об пол. Мерейя хрипит.) Вот так! Хорошо! Хорошо! Хорошо! (Успокаивась). Ты слишком поздно взбунтовался, старик. Ты мог бы стать во главе заговора, но не осмелился, а потом я раскрыл твои планы. Даже не подозревая об этом, я раскрыл твои планы! Я раскрыл их до того, как они у тебя появились. Это божественно. Умный Калигула. Замечательный Калигула. Божественный Калигула! Эй, вы! Все, все кричите - бо-жест-вен-ный Ка-ли-гу-ла! И погромче! Я могу убить вас всех! Всех! Слышите, вы! Всех! Всех!

Придворные (с облегчением). Да! Да! Слава! Божественный Калигула! (Скандируют). Бо-жест-вен-ный Ка-ли-гу-ла!