Дмитрий Самохин - Истории ветхого мира

Возвращаясь к стойбищу Пяти Углов, Андр вспомнил разговор со старым мудрым Ергеем. Одну из тысячи бесед, что вели они в последние месяцы зимними вечерами. Эта запомнилась особо. И не то чтобы история, рассказанная Ергеем, показалась Андру новой. Отнюдь нет. Он не раз уже слышал ее, но на этот раз она показалась ему необыкновенной. Он в полной мере ощутил сказочность легенды. Ергей умел шаманить словами. Он заворожил Андра.

Зимний вечер. Скучный, наполненный шорохами и звуками, доносящимися из ночи. С вечера возжигались большие костры по периметру стойбища и палились всю ночь, а сторожевые прогуливались посменно, охраняя сон и спокойствие соплеменников. В такие вечера Андр приходил к Ергею и нередко оставался у него до утра. Они тихонько ужинали, на стол водружалась бутыль самогона или бочонок пива, если Андру удавалось его сторговать. Разливали, зачинался задушевный разговор. Но нередко Ергей говорил сам. Андру же оставалось только вслушиваться в его словоплетение.

– Много историй разных говорено и сложено о мира сотворении. Но не все они правдивы. Многие же лукавят чисто. Многие врут безбожно. Я же правду истинную тебе расскажу. И чтобы тебе опосля ни говорили, ты слушать слушай, сам на ус мотай, да о правде не забывай. Ибо лжи много, а правда та одна. Если же кто уронит ее в грязь, то поднять еще можно будет, а оттереть – вряд ли.

Когда это случилось, не знает никто. Может, давно было, может, недавно. Но сколько уж поколений Живых сменилось с того времени. Как минимум родов десять закончило свое существование. Появился же мир из взрыва большого. И были в том мире Живые, Выродки и Люди, а также зверья и чудовищ количество несметное. Да растений разных, деревьев, и камня. Взрыв сотворил много камня. Что же до него было, спрашиваешь, – да ничего. Пустота, необъятная, зловещая бездна, посередь которой стоял громадный, аж со всю Землю будет, чан. Там же кипела демиургическая субстанция. Это значит животворящая, из которой, як Горий из глины, можно разну всячину смастрячить. Хош человека, а хош животину разну, а может, кустик какой или деревце. Но по одной штучке лепить, это же сколько времени нужно, чтобы всю пустоту жизнью заполнить. Ну нету его столько у Боженьки нашего. Тогда придумал он штуку хитрую, да опасную. И так она понравилась ему, что он потом, дабы хоть как-то запечатлеть память о сей выдумке, форму ее в грибах сохранил. В поганках разных, которые есть нельзя, можно животом болеть и сдохнуть, точно Выродок какой. А все память о приспособе божеской – которой так же и отравиться можно, когда что уже существует, но и новое из хаоса вылепить в считанные секунды, ага. Не знаю уж, как Боженька называл это, но мы с тех пор рекем Взрывом Большим. Когда из ничего жизнь проявилась, и встал над хаосом огромный животворящий гриб, и народились на Землю Люди, Живые и Выродки.

– А почему нас Живыми кличут, а тех пришлых Людьми? Выродки-то это ясен пень. Они завсегда выродки, – не понял Андр.

– Не разумеешь, стало быть, оттого и спрашиваешь. Плохо, что не разумеешь. Но хорошо, что любопытствуешь, значит, не ошибся я в тебе, – тягуче отозвался Егор.

– Вот ты, к примеру, Андр из рода Кожухов. Я Ергей из рода Андров. И оба мы принадлежим к Живым. Цветом лица белы, как первородная субстанция. Когда Взрыв Большой приключился, та субстанция, из которой мы получились за раз, находилась у края котла, стало быть, далеко от центра взрыва, потому нас огнем и не пожгло. А вот те, кто Люди, они как раз из центра – и спеклись, пока создавались. Все в ожогах, оттого и кожа у них желтая да черная, точно черти какие. Тьфу, бля, срамота одна.

Отчего-то Андру показалось тогда, что Ергей все из головы выдумал. Не историю о миросотворении, – она как раз звучала правдивой, – а объяснение, почему есть Люди, а есть Живые, и какая разница между ними. Андр никак не мог понять этого. В голове не укладывалось, как так получилось. Руки, ноги, головы и все остальное один в один, только вот цветом кожи различны, однако Люди и Живые. Люди, как утверждают они, наместники Бога на Земле, а Живые предназначены им в услужение. Почему так, а не наоборот? Неужели Творец был черен, как смерть, или желт, как кишки невского окуня? Андру казалось это невероятным, но Ергей не смог ему ответить, развеять сомнения. От слов Ергея становилось только сумрачнее и тягостнее.

Размышляя над этим, Андр и сам не заметил, как подошел к стойбищу Пяти Углов. Из задумчивого оцепенения его вывел дым трех чадных костров. Он сплетался в облако и уплывал в сторону реки. Чадные костры разжигались в особых случаях. Чтобы сообщить охотникам и ушедшим из стойбища о случившейся беде или чтобы оповестить о приходе Людей, когда им срочно требуется провожатый по Запретной территории.

Люди не могли прийти. Не их время. Они обещались быть позже. Значит, случилась какая-то беда.

Андр перетасовал в голове возможные варианты, но ничего не смог уразуметь. Внезапно он вспомнил, что сегодня должна была разродиться Таша, и будто камнем по голове шибануло. Он остановился от неожиданности, холодея. Таша должна была родить со дня на день, ходила с огромным пузом, счастливая и утомленная. Она так ждала ребенка. Ребенка, у которого не было и не будет отца. Муж Таши Стин погиб на реке несколько месяцев назад. Теперь все племя должно было заботиться о Таше и новорожденном, если, конечно, не случится чумная беда. Андр чувствовал, что его догадка верна. Чадные костры запылали не случайно. Они горели по Таше и ее ребенку. Предчувствуя самое дурное, Андр убыстрил шаг и почти бегом, позабыв об осторожности, направился к поселку. Чувство страха билось в нем. Он боялся за Ташу.

«Близится исход Черва, – промелькнула мысль, – как бы это не было связано».

Предчувствуя недоброе, Андр вошел в стойбище с севера, отмечая по пути отсутствие сторожевых, которые должны были охранять лагерь от непрошеных гостей. Еще утром о таком помыслить было нельзя. Чтобы лагерь остался без охраны! Из-за подобного нередко погибали целые племена. Гибель одного-двух людей могла остаться незамеченной. Смерть целого племени становилась событием среди Живых. Нередко оно приводило к Союзу Племен. Объединившиеся Живые выступали против Выродков, уничтожая их селения и гурты. Они становились немыслимой силой, справиться с ней Выродки не могли, даже если им приходила в голову мысль объединиться. Одна беда – Живые не могли долго вместе действовать. В итоге Племенной Союз давал слабину и распадался, чем тут же пытались воспользоваться уязвленные Выродки. Они устраивали новые набеги на стойбища, вылавливали одиночек, забредших далеко от родной территории, устраивали пиршества, на остатки которых нередко натыкался Андр в своих странствиях. На таких пирах Выродки пожирали тела врагов, приносили на заклание пойманных одиночек и детей, захваченных в плен. Детей насиловали всей стаей, после чего вожак вырывал у каждого сердце и съедал его, а тела отдавал на растерзание толпе. Недавно подобная участь постигла стойбище Книжников. Их территория лежала далеко от становища Пяти Углов, но Андр неоднократно бывал там и дружил с вождем племени, старым Зингером XXI. У Книжников при выборе вождя избранник отказывался от своего прежнего имени и приобретал новое – Зингер. При этом отличался он от предшественников лишь порядковым номером. Такой обычай смущал Андра. Отказаться от собственного имени для него значило предать отца и мать, давших жизнь, отречься от них. Но если это вначале задевало Андра, то теперь, набродившись среди Живых, он уже ничему не удивлялся. Как много дивных обычаев встречалось ему на пути.