Олег Тарутин - Печатное слово

- Какого автора предпочитает мадемуазель? - галантно осведомился Пудель.

- Агапов-Кристин первым номером. Есть?

- Мадемуазель повезло. - Веня Пудель постукал себя по животу. Избранное: "Последний сейф" и другие повести".

- Самое то,-сказал парень.-Сколько?

- От сердца отрываю, - вздохнул Пудель, четким движением извлекая угревшегося на животе синеобложечного Агапова, - деньги нужны позарез. Два с полтиной, цена стандартная.

- Четвертной, стало быть, - уточнил парень, разглядывая шмуцтитул, украшенный изображением свирепой групповой драки в свете автомобильных фар.-Ладно, грабь, день рождения у подруги. - Он полез во внутренний карман пиджака.-Пятерка сдачи найдется?

- Найдется, найдется,-закивал Вениамин, извлекая пятерку, - и что это за речи о грабеже? За сколько купил, за столько и...

- Ладно, держи.

Но, сказавши это, парень вдруг отвел Вениаминову руку и принялся листать книгу.

- Проверить надо,-пояснил он,-тут, говорят, утром одному такому морду били за Мажахова. Всучил, гад, женщине какое-то фуфло бумажное вместо книги... Хотя у тебя. .. Погоди, погоди, - углубляясь в чтение где-то в середине тома, забормотал он, сжимая Пуделево запястье. - "Сейф", говоришь?

От сердца, говоришь, отрываешь? А вот послушай-ка: ".. .Но вдруг все лицо его преобразилось: он ужасно побледнел, губы его задрожали, глаза загорелись. Он поднял руку, крепко обнял князя и, задыхаясь, проговорил:-Так бери же ее, коли судьба! Твоя! Уступаю!.. Помни Рогожина!" Ты хоть знаешь, что это такое?-спросил парень Веню.-А как начинается твой "Последний сейф"?-Парень перекинул листы, сунувшись в начало книги. Вениамин уставился на него ошалело.-А вот как он начинается: "В конце ноября, в оттепель, часов в девять утра, поезд ПетербургскоВаршавской железной дороги на всех парах подходил к Петербургу..." Так-так... А вот еще: "Из-за границы, что ль?-Да, из Швейцарии.-Фъю! Эк ведь вас!-черноволосый присвистнул и захохотал". Усекаешь? - спросил парень. Может, все-таки не "Сейф", а? Не "Идиот" ли, а?

- Пусти!-очнувшись, дернулся Вениамин и стал яростно высвобождать руку.-Сам ты идиот! Давай сюда книгу! - Он был взбешен.

Зубы у него оскалились, лицо еще больше вытянулось, и еще явственней проступило в нем нечто собачье.-Книгу давай! Знаешь, что за это бывает?

- На, гляди!

Парень выпустил Бенину руку, сунул ему книгу.

"Часть первая,-прочел Пудель.-В конце ноября... Петербургско-Варшавской железной дороги... очутились друг против друга, у самого окна, два пассажира, оба люди молодые. .." Что за дьявольщина! Да разве так начинался "Последний сейф" лично его экземпляра, "Сейф", скрасивший вчерашнее его дежурство в котельной? Не так он начинался! Какая, к черту, Петербургская дорога, какие мужики? Там на первой странице академик с любовницей на даче коньяк пьют у камина!

- Вообще-то, пойдет, - сказал парень, забирая неправдоподобного Агапова из безвольно опустившейся Вениной руки, - вижу, купец, сам ты купился. Достоевский мне нужен. Семейная будет книга: обложка-жене, начинка-мужу. Сколько там номинал?-глянул он на обложку. - Держи треху, сдачи не надо. Бери, и разбегаемся в стороны.

Парень давно пропал, а Веня Пудель все еще находился в столбняке, комкая в руке бумажки: свою пятерку, плюс трешку выручки.

Праведный гнев к блефующему клиенту, жажда справедливой мести схлынули, испарились бесследно. Тягостное чувство беспомощности, растерянности - вот что переполняло все его существо. Не блефовал клиент! И про бабу свою не врал, и про день рождения. О.н взял бы Агапова за четвертной, брал уже, да только не Агапов это Кристин, хоть и под агаповской обложкой! Прав клиент: хреновина там какая-то из другой оперы. Что ж это мне Беня подсунул? Ну, шеф... А только не стал бы Биг Бен так забавляться, не его это стиль. Да и мой-то экземпляр, в котельной-то? Мама миа, что ж это творится? А остальные экземпляры под курткой, и они-с начинкой? Вениамин подался к ближайшей редкоствольной березовой куще, сел на землю, привалившись спиной к стволу.

Он выпростал из-под куртки оставшийся торговый запас, положил книги на колени, отметив при этом, что близнецы-тома и не близнецы вроде, а как бы и разной толщины. Но отвлекаться на это Веня не стал, поскольку идентичность обложек сомнения не вызывала.

Он со страхом и надеждой листанул верхний том. Так он и знал! И тут не то! Та же хреновина! Вернее, не та же, другая. "Несколько лет тому назад в одном из своих поместий жил старинный русский барин Кирила Петрович Троекуров. Его богатство, знатный род и связи давали ему..." Какой еще Кирила?! Веня Пудель отшвырнул фальшивый том, схватил следующий. Стихи! Весь том-стихи! "Светлана" какая-то, "Лесной царь", "Перчатка"!

Туфта! Туфтовая туфта! А тут? ..

- Та-ак, - раздалось над Пуделевым ухом,- вот и с поличным, голубок. Четыре экземпляра одного наименования. Откуда дровишки?

Веня глянул. Два подтянутых молодца в штатском стояли над ним, разглядывая книжный развал. Похватав книги, он вскочил на ноги.

- Какого "одного наименования"?!-крикнул он молодцам. - Где вы видите - "одного"?

- Да вот здесь и видим, - вежливо указал на книги один из них,-Агапов-Кристин, "Последний сейф" и прочие шедевры. Чегыре экземпляра. Номинал два с полтиной, чернорыночная цена...

- Вы гляньте, гляньте, какой это Агапов! - заорал в ярости Веня и, бросив книги, принялся хохотать, вскидывая руки и хлопая себя по бокам:-Агапов! Ага-ха-ха-пов! А может, мужики Петербургско-Варшавские в ваго... ой, не могу! Стихи. . . хо... хо, может? Посмотрите! Может, это Кирила Петрович... ха-ха-ха!..

- Истерика, - констатировал один, брезгливо глядя на корчащегося Пуделя. - Откуда он вас знает, Кирилл Петрович?

- Поня-тия не имею,-не сразу и каким-то напряженным голосом ответил второй.

На Веню он не глядел. Взгляд его был устремлен к недальнему железнодорожному мосту, по которому только что прогрохотала электричка. Над мостом, чуть видные на фоне прозрачного осеннего неба, висели три... затруднительно определить, что это было... Как бы три световых овала, чуть плотнее воздуха, три пульсирующих сгустка, вернее, мохнатых, вернее...

- Опять эти штуки, лейтенант,-сказал троекуровский тезка тем же напряженным голосом. - Любопытное явление над Ягодным Полем... Что бы это значило? Ладно, беритe этого фрукта...

Пульсирующие сгустки резко вдруг ухнулк вниз, едва не коснувшись ажурной арматуры моста, а потом, вдоль железнодорожного полотна, по наклонной устремились в небо, через несколько мгновений бесследно растворившись в нем.

Из письма машинистки Людмилы Стасевской подруге:

"Дорогая Ирка! Сразу же убиваю тебя наповал: обещанных денег прислать не могу.

Вернее, могу, самую малость. Та полновесная сумма, которую я должна была получить в воскресенье, лопнула как мыльный пузырь, испарилась! До сих пор не могу прийти в себя, и не столько из-за потерянных денег и невозможности помочь тебе, а из-за того, по какой причине (разрядка моя.-Л. Ст.) я их лишилась. Сядь, подруга, держись крепче и верь, прошу тебя, каждому моему слову.