Аксюта - Фрилансер от ксенологии

— Вы уж постарайтесь, — склонил на бок ушастую голову Мика. — И вот ещё что по поводу биохимии…

Дальше шёл список из тех свойств организма, которые в своё время родители заказали для него самого и которые мой дорогой счёл наиболее полезными. Теплового зрения в этом списке, что характерно, не было.

Если кто-то думает, что мы прямо тут же и получили своего ребёнка, то он сильно ошибается — на создание уникальной геноформы потребовалось почти полгода. Как раз к нашему следующему отпуску подошло время сдачи биологического материала. И вот же какая несправедливость: если для будущего папаши — это пять минут удовольствия, то для мамочки — довольно неприятная процедура. Но это так, к слову. На самом деле, если представить себе через что приходилось проходить женщине ради рождения следующего поколения в догенетическую эру, так это всё такие мелочи!

Кстати, во что обошлось наше детище в плане финансов, мы с Миком так и не узнали — все счета отправлялись прямиком старшему поколению семейства Ортега. А те молчали, как партизаны на допросе, но поглядывали на нас уважительно.

Сам же процесс модификации потребовалось всего несколько часов, в течение которых мы с Миком нервно выхаживали по парковым дорожкам рядом с клиникой — именно в это время решалось, получится ли геноформа нашего сына такой, как мы задумали, или придётся что-то менять и делать ещё одну попытку. Всё-таки расчеты расчетами, а практика может преподнести неожиданные сюрпризы.

Не пришлось. Некоторое время спустя, я уже стояла перед инкубатором и чувствовала себя дура дурой. Другие пары, сидя перед агрегатом, где зреет их будущее дитя, разговаривают с ним, сказки рассказывают. Считается, что так и должны вести себя будущие родители, начиная воспитание дитяти ещё до фактического рождения, а у меня не получалось. Ну согласитесь, глупо пытаться вести осмысленные беседы с пласти-керамическим ящиком, набитом приборами, где в питательном растворе плавает зародыш, который и увидеть-то можно только в микроскоп. Или не питательном, а каком-то другом? Не разбираюсь.

— Тайриша Манору? — возле меня стояла совсем молоденькая девушка, наверное, из волонтёров, с тонкими, очень светлыми волосами и радужными глазами. Оказывается, я так задумалась, что не заметила, как она подошла. — Забирать будете?

— Что? — испугалась я. В моей голове промелькнул целый ряд самых невероятных предположений.

— Инкубатор, — она легонько постучала по ящику тонким пером и поудобнее перехватила планшет. — По нашим данным, и вы, и биологический отец, Микаэль Ортега, постоянно проживаете во внеземелье и не имеете возможности частого посещения нашей клиники в следующие девять месяцев. Зато вы вполне можете забрать ребёнка с собой. Программа развития в этот агрегат заложена, а Лидранская пересадочная станция вполне способна обеспечить его бесперебойное функционирование. Так что, — она улыбнулась и развела руками, — решать только вам.

— Нет-нет, — ещё больше испугалась я после такого объяснения. — Пусть лучше остаётся здесь, под присмотром специалистов.

Чего мы там только не накрутили с генофондом будущего дитяти. И хоть доктор Шаксон утверждал, что схема развёртывания дополнительных свойств организма получилась вполне стабильной, мне было немного неспокойно.

Я вновь развернулась к инкубатору и попыталась ощутить себя матерью. Получалось не очень. Никаких изменений в себе я не замечала — всё та же Тая. Может быть, есть что-то эдакое в биологическом способе вынашивания? Может быть. Однако ни я, ни Мика не были готовы предоставить биологической рулетке то, каким получится наш малыш, а потому нечего тут стоять и сомневаться невесть в чём. Всё правильно, всё идёт как должно и, наверное, все будущие родители испытывают такие переживания.

На волне от этих впечатлений мы записались на десятидневные курсы молодых родителей и только там внезапно осознали, что не имеем представления, что будем делать с чадом, когда нам его наконец-то выдадут на руки. Нет, конечно, всегда можно обратиться к консультанту-педиатру, которая будет первое время периодически проверять развитие младенца, да и в Домового можно подгрузить программу автоняня, но когда ты сама понятия не имеешь, как хотя бы правильно взять на руки это мелкое и чрезвычайно хлипкое существо, то это как-то мало утешает. Даже занятия на тренажёре, которые входили в курс подготовки молодых родителей, не очень помогли. Не получалось меня сассоциировать куклу-младенца, которая комментирует любую твою ошибку а так же даёт полезные советы, с собственным сыном. И у Мика не получалось, хотя он до последнего пытался делать вид, что всё под контролем. Но вечером, когда мы пришли с последнего занятия, он был нехарактерно задумчив. Нет, в прострацию, как это обычно бывает, когда он хочет что-то выдурить у собственных имплантов, он не погружался, но всё же впал в глубокую задумчивость. Я даже подумала, что он настолько глубоко погрузился в себя, что и меня не замечает, когда Мика поднял взгляд от подушки, в обнимку с которой сидел на нашем лежбище, и тихо сказал:

— Знаешь, а вот по поводу рождения и воспитания детей здесь, — он постучал себя по коротко остриженному затылку, — ничего нет. А я как-то уже привык, что там содержатся ответы на практически все вопросы — стоит только помедитировать как следует, хлоп, и готово решение любой проблемы.

— Это значит что? — с замиранием сердца произнесла я?

— Это значит, что бегать по потолку следующие девять месяцев, мы с тобой будем вдвоём.

— А мог бы, кстати, и не искать, — я пристроилась рядом, — просто вспомнить успехи собственных отцов на педагогическом поприще и понять, что ничего такого твои суперимпланты не содержат.

— Ну содержат же они основы биомедицинских знаний?! Могли бы и этот раздел включить.

— Видимо никому из бойцов спецподразделений такие знания в их профессиональной деятельности не понадобились.

Раздался тихий стук в переборку и мы оба, не сговариваясь, громко сказали: «Да?!». В комнату вошла мама с Заей на руках, мелкая потянулась к нам, чуть было не кувыркнулась, но мама успела перехватить её в последний момент и подсадить к себе на бедро. Не знаю как Мику, но мне эта сцена ещё раз напомнила о моей собственной родительской неопытности.

— Что-то вы детки, совсем скисли, — она окинула нас оценивающим взглядом.

— Да так оно как-то… — Мика неопределённо перебрал длинными пальцами в воздухе.

— Хотите совет?

— Не откажемся, — вежливо согласился он. Я промолчала, понятно же, если мама что-то собралась сказать, то она обязательно скажет. Правда, обязательного следования этому совету требовать не будет, это — да.