Анатолий Балабуев - Помнить или нет?

— Простите, я вас не понял, что, есть такое предписание? — осведомился Авдеев.

— Нет, нет. По вашему желанию.

Василий задумался. Потом решительно заявил:

— Я предпочитаю отказаться. — Он внимательно посмотрел ни профессора. — Вы знаете, в этом ведь есть что-то унизительное. Пусть это не настоящая реальность, а, как принято говорить, иллюзорное бытие. Но я все-таки жил там, действовал, ошибался, мучился, наконец, проиграл. А теперь: на тебе, деточка, сладенькую пилюлю — и все горести позабудутся! Нет уж, спасибо. Пусть все это останется со мной. Я могу быть свободен, профессор?

— Нет, вы пройдете в помещение, которое вам укажут, и там подождете, пока вам объявят результат экзамена. Это, кстати, предписание.

— Ну что ж, — Авдеев вновь пожал плечами, — раз таковы формальности… А насчет вашего амнезина… Честное слово, не по-мужски это как-то принимать также снадобья. По-моему, это даже хуже, чем напиться с горя.

Прошло несколько часов, а Василий Авдеев все так же сидел в мягком кресле в отведенной для него комнате отдыха. Телевизор он не включал. Книги и журналы лежали на столике не раскрытые. Шахматная доска была пуста. Все те же мысли не покидали капитана Авдеева. Где же он допустил роковую ошибку? Неужели это и вправду цугцванг? Всепобеждающий дух — вещь великолепная, но, черт возьми, нельзя забывать и об ограниченности своих возможностей! Верить в успех, помня, что не застрахован от неудач, — вот в чем вся штука! Как жаль все же, что нельзя держать этот последний экзамен заново. Тогда бы он победил. Непременно победил!

Дверь отворилась и вошел сам профессор. Он сразу же горячо пожал Василию руку и торжественно изрек:

— Товарищ капитан, поздравляю вас с назначением. Вы — командир экспедиции.

Василий не поверил своим ушам.

— Вы это серьезно? — спросил он.

— По-моему, я никогда не был похож на шутника, — сказал профессор.

Голова у Авдеева пошла кругом. От радостного недоумения.

— Простите, — сказал он, справляясь с волнением, — возможно, мой вопрос неуместен, но могу я все же узнать, почему именно я? Почему выбор пал на меня?

— В вашем желании знать истину нет ничего предосудительного. Все дело в том, что вы единственный из всех испытуемых, кто отказался от амнезина, ответил профессор.

— Тогда я тем более не понимаю. Ведь у меня по сравнению с другими должно быть сейчас психологически худшее… — Авдеев осекся. Он понял все. Он уже знал, что скажет ему сейчас профессор.

— Дорогой мой, — начал профессор, улыбаясь. А улыбался он редко. Никакого амнезина не существует, и надеюсь, что он никогда не будет изобретен. Негоже человеку открещиваться от своих воспоминаний, даже если они из области иллюзорного бытия. Я не хочу ничего плохого сказать о ваших товарищах. Все вы держались отлично. Все боролись до конца и были изобретательны. Все были готовы жертвовать собой. И все терзались моральной пыткой выбора. А потом, так же, как и вы, были уверены, что провалились. Все вы молоды и исключительно крепки здоровьем. Но молодости еще присущ, я бы сказал, излишний оптимизм. Этакий комплекс непобедимости. И, возможно, поэтому ни у кого, кроме вас, не хватило мужества отказаться от соблазна перечеркнуть воспоминания о собственном поражении. В вас оказалось, если хотите, больше зрелой мудрости. А в тех местах, куда вы вскоре отправитесь, все будет, по-видимому, далеко не так гладко, как на нашей матушке-Земле. Вот потому-то мы и остановили свой выбор — при прочих приблизительно равных достоинствах — на человеке, способном наиболее трезво относиться к возможным неудачам. Вот и все. А сейчас идите, отдыхайте. До завтрашнего утра вы свободны.

Через пару минут будущий начальник экспедиции капитан Василий Авдеев неторопливо шел по тенистой аллее весь под властью нового, неизведанного чувства. Ему казалось, что за один этот день он стал на несколько лет старше.