Олег Петухов - Пост-Москва

В тот момент, когда слежка в мой персональный адрес стала дышать мне буквально в затылок, я как бы споткнулся и оказался за спиной у своего «хвоста». Я прижал лезвие к почке моего соглядатая, и мы вместе ступили на эскалатор.

Передо мной была девочка. На вид лет 16–17.

— Не дергайся, — сказал я. — Просто спокойно иди вниз.

Мы спустились вниз прогулочным шагом, как бы никуда не торопясь.

— Кто ты? — спросил я, стоя с ней возле стенки перехода, как будто дядечка стоит с племянницей и неторопливо разговаривает. — Что тебе от меня надо?

В этот момент я почувствовал, как в бок мне уперся ствол. Реальный такой, 45-го импортного калибра. Я повернул голову и увидел каких-то подростков, в штанах, задница которых болтается чуть не до колен, и в вязаных радужных шапках анашистов.

— Спокойно, дядя, — сказал мне свистящим шепотом один из них. — Нам надо с тобой просто поговорить.

Я люблю разговоры. Когда разговариваешь, чувствуешь себя живым. Это такая редкость — чувствовать себя живым.

Ствол сорок пятого калибра, упершийся мне в бок, меня не сильно беспокоил. В отличие от прыщавого мальца, стоявшего по диагонали ко мне и явно прячущего в холщовой сумке что-то вроде узи или самопального аналога. Я посмотрел в его бледно-голубые глазки и убрал нож в карман.

— Оу-кей! — сказал я. — Я люблю разговаривать.

Толпа проходила мимо, старательно не замечая ни меня, ни этой банды малолеток вокруг моей персоны. Меньше знаешь, крепче спишь, да.

— Итак. Говорим коротко и по делу, — сказал я, повернувшись к старшому из них. Тому, кто тыкал мне под ребра стволом. — В чем ваша проблема?

— Дядя, не тяни… Ты идешь в Печатники.

— Печатники? Где это?

— Дядя, это в пизде.

— Далековато…

— У нас там человечек остался.

— Земля ему пухом!

— Не, это живой человечек.

Я уже ничего не понимал. Тек-Мак из штаба просил за свою невесту, или кто она там ему. Эти обкурки откуда-то узнали про мое задание и теперь гундосят о своем «человечке»… Что вообще происходит? Миссия рассекречена в тот самый момент, когда ее надо секретить по полной. С такой хуйней мне еще иметь дело не приходилось.

Я попытался выиграть время:

— Фотки есть?

— Не, дядя, только ник и пароль.

— И какой ник?

— Офелия.

— Белая девка? Она мертва. Изнасилована и скормлена псам.

— Она жива.

— Не верю.

— Вот ее последний мессадж.

Он протянул мне свой наладонник, и в этот момент я выхватил его ствол и, одновременно, заслонился его тушкой от пристального взгляда бело-голубых глаз его напарника.

— Спокойно, дети! — сказал я. — Разговор продолжается, но ровно и только словами. Без жестов и пальбы.

Я посмотрел на экран кпк. Там было одно сообщение от юзера с ником Офелия: «Помогите!»

Блядь…

— Кто она? Почему осталась в Печатниках? Почему не эвакуировалась со всеми?

Я держал отобранный пистолет в руке, прижимаясь к худосочному обкурку, чтобы директрисса огня не сошлась на моей переносице, когда эти худые кости вдруг стали сотрясаться в моих объятьях. Он, этот обкурок, плакал! И что мне делать теперь?

Я отпустил его. Я сказал:

— Давай адрес и данные.

Люди проходили мимо с покер-фейсами. Людей не ебало вообще ничего. Я снял респиратор и поцеловал девчушку, следившую за мной, в губы. Взасос. Ее банда неловко переминалась вокруг нас с ноги на ногу.

Мне надо было хорошенько подумать обо всем этом. Дома никого, кроме кота, не было. Я покормил его и с наслаждением принял душ. Только я вышел из ванной, как зазвонил телефон. Не тот, которым я обычно пользуюсь, другой, номер которого знали всего несколько человек.

— Да, я слушаю, — сказал я, одновременно одеваясь в чистое и заглядывая в глазок пуленепробиваемой двери.

Там стоял мужчина в штатском, одетый в серый неприметный костюм. Возле уха он держал дешевый китайский телефон.

— Фидель, нам надо с вами поговорить.

— Кто вы? — спросил я, чтобы хоть немного протянуть время.

Я проверил патрон в стволе своего глока и засунул кота в ванную. Целее будет.

— Мы из Управления Э.

— Здесь не ваша юрисдикция.

— Ошибаетесь. Согласно Федерального закона два три два вся территория РФ подпадает под нашу юрисдикцию.

— Что, правда вся?

— Да. Нам не нужны эксцессы. Мы хотим просто поговорить об одном деле.

Я даже догадываюсь, о каком. «Офелия», «невеста» Тек-Мака… Это ведь один и тот же человек. И теперь за нее вписываются оперативники из Э.

Я открыл дверь и засунул глок за пояс джинсов сзади:

— Заходите.

На вид ему было не больше тридцати пяти. В меру полноват. Его можно было бы принять за недалекого увальня, если бы не цепкий взгляд, который он, впрочем, явно прятал от посторонних глаз. По-любому, мне не хотелось бы иметь его в своих противниках. Да и в друзьях тоже.

— Выпьете? — спросил я, пройдя на кухню и налив себе водки в стакан. Потом добавил томатного сока, соли и пару капель табаско.

— Я на службе.

Это прозвучало несколько старомодно, но веско и основательно.

— А я сегодня выходной. До обеда выходной.

— Я знаю.

— И я знаю, что вы знаете.

Я выпил залпом свою кровавую мэри и спросил:

— Офелия?

Он переменился в лице. Забавно бывает наблюдать, как по-детски непосредственно страдают взрослые мужики.

— Что… Что вы о ней знаете?

— Ничего. Ровным счетом ничего. Кроме того, что она мертва.

— Нет! Я не поверю, пока…

— Пока я не принесу вам ее труп? Целиком, или можно ограничиться кистью руки? Или скальпом?

Он сделал неуловимое движение навстречу, но тут же уперся грудью в мой глок.

— Спокойно, — сказал я.

— Я хочу знать всю правду, — сказал я.

Он как-то сник, а потом посмотрел мне в глаза и сказал:

— Никто не знает всей правды.

Мы сидели у меня на кухне и пили водку. Георгий, а если быть точным: Георгий Михайлович Степанцев — так звали оперативника по его собственным словам, а проверять его слова и требовать корочки мне было недосуг — рассказал мне кое-что об Офелии:

— Она — наш лучший агент. И хороший мой друг! Вот только без грязи, не надо… Обычная девчонка, но сколько полезной информации она нам передает. Никто ведь не ожидал такого наплыва гастов. Кстати, это слово внесено в реестр запрещенных слов. Мы говорим официально не гасты, а гости. Гости отбросят кости. Вернее, мы отбросим кости, а не гости. Гостеприимство, короче, сейчас официальная идеология, а она — Офелия — вышла на контакт с нами где-то с год назад. Сама вышла. И дала стопроцентную инфу…