Павел Вежинов - Однажды осенью…

– Я хочу задать вам еще один вопрос, – сказал я. – Насколько я понимаю, вы находитесь здесь, на Земле, не для того, чтобы поделиться с нами своими познаниями… Но тогда для чего же?.. Чтобы нас контролировать?

– Нет, разумеется. Контролировать вас или помогать вам – это в принципе одно и то же: вмешиваться в ваши дела… Но мы никогда этого не сделаем. Просто-напросто я нахожусь здесь в качестве наблюдателя и беспристрастного информатора нашей цивилизации…

Такое заявление, как ни странно, меня не удивило.

– Я так и думал, – заметил я.

Он посмотрел на меня с любопытством.

– А почему именно так?

– Обычная логика, – ответил я. – В бесконечной Вселенной практически должно существовать бесконечное число комбинаций материи. И, разумеется, нельзя допустить, что только здесь, на нашей маленькой планетке, существует та единственная комбинация, которая называется человеческим сознанием. Это абсурдно.

Он едва заметно улыбнулся.

– Разве не так? – спросил я удивленно.

– Продолжайте, продолжайте…

– Хорошо. Наша цивилизация существует всего несколько тысячелетий, но за это время она стала достаточно могучей. Скоро нога человека ступит и на другие планеты. А если бы она существовала несколько миллионов лет? Вполне возможно, что где-то во Вселенной такие цивилизации и есть. Для них не составляет проблемы вступить с нами в контакт. И я не однажды задавал себе вопрос, почему этого не случилось до сих пор.

– Однако я мог бы вам ответить, что время и пространство реально существуют, – сказал он спокойно, – и что масштабы вашего существования несоизмеримы с масштабами времени и пространства в нашей Галактике…

– Вот это утверждение мне кажется абсурдным, – сказал я.

– Мне трудно поверить, что даже скорость света имеет предел. Все понятия очень относительны. Абсолютна только субстанция. И глубокое знание ее сущности, наверное, откроет для нас гораздо более прямые пути для общения.

Я замолчал и выжидательно посмотрел на него. Он тоже молчал, как-то, казалось, бессознательно покачивая головой.

– Надо сказать, ваши слова не лишены оснований, – ответил он наконец. – Но тогда должна была бы существовать и такая комбинация, как Галактика с человеческой цивилизацией.

– А почему бы и нет? – спросил я легкомысленно.

– Однако тогда распадается и ваша теория об обязательных контактах.

Конечно, он был прав.

– И кроме того, – продолжал незнакомец, – не стоит приписывать каждому сознанию качества земного человеческого сознания. Может быть и такое сознание, которое разминется с вашим земным сознанием, даже не заметив его или не обратив на вас внимания. А может быть, и заметит, но вы окажетесь вне его пути и цели. Разве вы обращаете внимание на муравьев, которые копошатся в вашем саду, хотя вы и знаете, что это живые существа? И разве вы стараетесь чем-то облегчить их существование?

– Но у них нет сознания!

– Кто вам сказал?.. И потом, это не настолько обязательно, как вы думаете. А может быть, они более совершенны, с вашей точки зрения, в том, что вы, люди, называете развитием. Кроме того, вы говорите о сознании вообще, в космическом масштабе, не умея показать мне его устойчивое и общее качество. Можно было бы допустить, например, что самое существенное качество сознания – его непрочность. Или же его самоуничтожение на определенных этапах развития. Таким образом отпадает и ваше основное утверждение о его бесконечном совершенствовании на протяжении огромных периодов времени.

– Да, действительно, вы правы, – ответил я смущенно. – Несмотря на то, что самый факт вашего присутствия говорит не в пользу таких доводов.

– Сейчас я говорю не о фактах, а о вашей логике.

– В таком случае я предпочел бы говорить о фактах, – сказал я.

Он снова покачал головой.

– К сожалению, именно об этом мы говорить не можем.

– Но почему? – спросил я не без раздражения.

– Это я могу вам сказать… Вы сами должны приобрести свои знания… Собственными силами пройти свой путь. Может быть, именно в этом смысл земного человеческого существования?

Голос его был тих, но в нем было какое-то особое звучание, и в первый раз у меня мелькнула мысль, что это не совсем человеческий голос.

– Наверное, вы правы, – ответил я. – Но я не могу представить себе вашу нравственную сущность. В конце концов, вы живете среди нас, видите наши страдания, неправду, насилие, видите, как иногда, несчастные и беспомощные, мы не можем вырваться из магического круга своего невежества, ясно сознаете, что вам так легко помочь всему, что несет добро и справедливость, но не делаете этого. Не угрожает ли это вашему собственному существованию?

Он посмотрел на меня как-то по особенному.

– А если в нашей нравственной сущности гораздо больше разума, чем чувств?

– Мне трудно это предположить, – сказал я. – Если ваша цивилизация намного совершеннее нашей, такой же должна быть и ваша нравственность. Не может быть, чтобы вы примирились, например, с войнами. Представьте себе, что завтра над человечеством нависнет угроза атомного уничтожения. Неужели вы и тогда нам не помешаете?

– Разумеется, нет! – ответил он твердо. – Вы сами должны пережить кризис. Если мы помешаем вам искусственно, вы не выработаете иммунитета и в следующий раз погибнете от еще более страшной катастрофы.

Я печально покачал головой.

– Это логично!.. Но все же я не могу с этим согласиться. Почему вы не поможете нам хотя бы избавиться от страданий, в которых мы сами не виноваты?.. Избавьте нас хотя бы от рака…

– Я уже сказал вам, – ответил он, слегка нахмурившись. – Это решение тех, кто совершеннее меня, они знают, что вам нужно… И я не имею права ничего изменить…

Именно тут заманчивая мысль пришла мне в голову:

– Тогда помогите хотя бы моему другу… Согласитесь, что один-единственный случай вмешательства не может изменить пути человеческого развития.

Незнакомец молчаливо откинулся на спинку стула. Мне показалось, что он колеблется, но я ошибся.

– Нет, я не имею права сделать это! – сказал он, слегка нахмурившись.

– А почему же вы помогли мне?.. Почему избавили от смерти меня?

– В тот момент я вообразил, что в этом будет моя вина… А я, естественно, не имею права быть виноватым.

На дворе уже стемнело, а в комнате все еще было светло, как днем. Но тогда я не обратил даже на это внимания.

– И все же вы вмешиваетесь в земные дела, – сказал я. – Я напишу обо всем, что произошло сегодня.

– В одно мгновение я мог бы стереть в вашей памяти все связанное с нашей встречей, – улыбнулся он.

– Вы это сделаете?

– Разумеется, нет… Пишите, что хотите… Все равно вам никто не поверит…