Софья Непейвода - Наследники предтеч. Освоение

— Самоубийцы, — проворчала я, но участие в опыте приняла. Ведь лучше, если получится со второго раза — иначе придётся пробовать снова и снова.

На сей раз мы не поскупились и истратили почти все верёвки, включая те, что остались в наследство от керелей. Дождавшись команды, Марк начал вырываться и снова впал в аффект. Однако на тот раз вырваться не получилось. Подождав несколько минут и убедившись, что оборотень связан крепко, Росс приложил к его голени факел. Сначала Марк взвыл и задёргался с новыми силами, но тут же успокоился.

— Спасибо, — благодарно кивнул он. — Будем пробовать?

Спустив из гнезда детей, я принесла их к отцу. Дала осмотреть и обнюхать. А потом, держа малышей близко к оборотню, стала ждать реакции, на всякий случай, приготовившись сбежать в любой момент. Примерно через полчаса мы пришли к выводу, что Марк не реагирует агрессией на собственных детей, а оставлять его связанным дольше нельзя — могут возникнуть проблемы из-за нарушенного кровообращения. И почти сразу же обнаружили, что часть верёвок придётся разрезать — слишком сильно затянулись узлы. Только два шнура из начальных вещей пощадили и ещё долго развязывали руками и зубами.

— Жаль, что верёвки пропали, — посетовала Вера, выбирая наименее пострадавшие самоделки.

— Странно, что реакции никакой не было, — задумчиво потянул математик, наблюдавший за экспериментом.

— Почему? — удивилась я. — Это же его дети, так что логично предположить, что к ним агрессии не возникнет.

— А, ну да, — кивнул Игорь. — Это его дети, — повторил он, сделав едва заметное ударение на втором слове.

Мы с Юлей переглянулись. А ведь математик заметил то, что я упустила из виду. И дал нам намёк, не раскрывая тайны. Если мы не родственники своим детям, а лишь инкубаторы, то почему не просыпается детоубийственный инстинкт? Получается, что либо керели предусмотрели замену естественной защите, либо пусковой механизм включает что-то иное, либо инстинкт определяет степень «родства» не тем образом, который мы предполагали. Впрочем, это сможем выяснить только, когда будет с чем сравнивать — то есть, дети вырастут и заведут собственное потомство.

А пока мы просто порадовались, что приступов агрессии нет. Потом я уложила малышей в люльку-корзину, накрыла плетёной крышкой (хотя они были ещё слепыми, но иногда норовили полезть вверх) и вернулась к мужу. Мы ещё немного пообщались, обсудили имена детей (Лев и Лиза), Марк поиграл с Рысью, а потом ушёл обратно к своим друзьям. Но мы договорились, что он возведёт простой дом-шалаш в паре километров от Ордена. Так мы сможем видеться без риска выдать тайны племени. А иногда даже, если вдруг захочется, проводить рядом по несколько дней.

10–35 апреля 2 года. Орден

Несмотря на то, что политическая ситуация у свободных более или менее стабилизировалась, работы меньше не стало — просто теперь она лучше соответствовала той, которую посвящённые когда-то декларировали. Раз в несколько дней в Орден приплывал волгорец за очередной партией репеллента. Одновременно он привозил заказанные нами малопортящиеся продукты, прочие нужные дары леса и стройматериалы. Кстати, сначала в правительстве разгорались довольно серьёзные споры насчёт баланса: каждое из племён, пусть и не сильно, но пыталось повернуть ситуацию в свою пользу, а также высказывались подозрения, что другие действуют аналогичным образом. Но потом выделилось трое (по одному от каждого племени) тех, кто согласился подводить баланс и рассчитывать так, чтобы ресурсы распределялись по справедливости. В первое время после того, как появилась экономическая троица, возникло ещё несколько споров, но потом мы убедились, что арбитры отлично справляются со своей ролью, и только иногда уточняли, почему они оценивают некоторые действия либо материалы выше или ниже ожидаемого. Из орденских представителей задачу согласования взяла на себя Света — за что мы с Ильёй были очень ей благодарны.

Мои дети, Лёва и Лиза, развивались хорошо, не болели, у них вовремя открылись глаза и уши. Рысь очень интересовалась братиком и сестричкой, часто сидела рядом. Сначала я опасалась, что она может повредить малышам, и по этой причине подпускала только под присмотром, но быстро поняла, что страх безоснователен. Рысь гладила младших, позволяла им за себя цепляться и не проявляла ни малейшей грубости. Больше всего меня радовало даже не это, а то, что старшая дочь начала наконец пользоваться руками, чтобы что-то взять или удержать. Хотя переносить вещи или продукты всё равно предпочитала в зубах.

Посовещавшись, мы с Россом решили попробовать свести домашних больных фей с дикими. Но не с целью их подружить, а с циничной надеждой, что здоровые заразятся той же болезнью и в результате подопытных станет больше. Подумав, пришли к выводу, что использовать для этой цели живших на краю селения мелких людей не разумно — так исчезает возможность сравнивать. Поэтому группа разведки (я, Илья, Юля и Вера) сделала несколько вылазок, чтобы наловить диких фей из других мест. Сплели клетку побольше и двух посадили вместе с больными, а ещё одну пару — отдельно, для контроля. Ровно через неделю у выловленных фей появились явные признаки исчезновения природной защиты от кровососов. Причём они не обошли даже тех животных, кто не общался с заболевшими и находился на достаточно большом расстоянии.

— У них не было ничего общего: пищу и воду мы давали раздельно и перед этим тщательно мыли руки, — поделилась мыслью я. — Значит, зараза, скорее всего, передается по воздуху. Но если это так, то почему не заболели дикие феи? Ведь они даже физически контактировали с нашими — в самом начале, когда мы ещё отпускали их на прогулки. Да и в лагерь дикие периодически заходят, чтобы лакомство выпросить.

— Может, не достаточно время контакта? — предположил Росс. — Или дикие едят что-то, что помогает справиться с болезнью?

— Знаешь, что? — подумав, предложила я. — Давай возьмём одну больную фею, выпустим её и посмотрим, что будет дальше. Вдруг она сможет найти лекарство.

Зеленокожий недоумённо пожал плечами:

— Найти репеллент нам это не поможет.

— Но лекарство тоже может пригодиться, — заметила я. — К тому же, я всё-таки обещала позаботиться о тех феях, которых мне доверили. А теперь у нас есть и другие подопытные, так что без материала не останемся.

— Хорошо. Можешь поставить эксперимент. Но лучше на одной из новых больных. Вдруг дикие её убьют. А я пока займусь изучением крови. И у тебя, кстати, возьму, для сравнения.

Согласно кивнув, я позволила хирургу нацедить пробирку и вытащила одного из самцов фей из клетки. Оказавшись на свободе, он несколько минут стоял рядом с решёткой, а потом издал призывной клич (отчего его подружка вскочила и заволновалась) и отправился в сторону диких сородичей. Я пошла за ним, но только для того, чтобы незаметно настроить жучок-наблюдатель, а потом занялась другими делами, а именно — продолжила поиск растений, из которых удалось бы получить масло. Пока неплохой потенциал показали два вида: папортофельная лиана, в ягодах которой скрывались крупные семена с высоким содержанием жира, и кустарник с небольшими орехами, предпочитающий вершины скал и обрывы, причём в тех местах, где практически нет почвы — только голый камень.