Клиффорд Саймак - Смерть в доме

- В бумажных деньгах есть что-то незаконное, - заявлял он. - Мне нравится трогать серебро и слушать, как оно позвякивает. В нем чувствуется сила.

Вопреки опасениям Мозе, судя по всему, доктор уехал не в таком уж плохом настроении. После его ухода Мозе пододвинул к кровати стул и сел.

До чего же несправедливо, подумал он, что нет никого, кто мог бы помочь такому больному существу - никого, кто знал бы хоть какое-нибудь средство.

Он сидел и слушал, как в тишине кухни громко тикают часы и потрескивают в плите дрова.

Он смотрел на лежавшее в постели существо, и в нем внезапно вспыхнула почти безумная надежда на то, что оно выздоровеет и будет жить с ним. Теперь, когда его клетка так покорежена, ему волей-неволей придется остаться. И Мозе надеялся, что так оно и будет, ведь уже теперь в доме не чувствовалось прежнего одиночества.

Сидя на стуле между плитой и кроватью, Мозе вдруг понял, как здесь раньше было одиноко. Пока не умер Тоусер, было еще не так плохо. Он попробовал заставить себя взять другую собаку, но не смог. Потому что не было на свете собаки, которая могла бы заменить Тоусера, и даже сама попытка найти другого пса казалась ему предательством. Он, конечно, мог бы взять кошку, но тогда он стал бы слишком часто вспоминать Молли; она очень любила этих животных, и до самой ее смерти в доме всегда путались под ногами две-три кошки.

А теперь он остался один. Один на один со своей фермой, своим упрямством и серебряными долларами. Доктор, как и все остальные, считал, что, кроме как в стоявшей в буфете коробке из-под сигар, у Мозе больше серебра не было. Ни одна живая душа не знала о существовании старого железного котелка, доверху набитого монетами, который он спрятал под досками пола в гостиной. При мысли о том, как он их всех провел, Мозе хихикнул. Он много бы отдал, чтобы посмотреть на лица соседей, если бы им удалось пронюхать об этом. Сам-то он им никогда не скажет. Если уж им суждено узнать, как-нибудь обойдутся без него.

Он сидел, клюя носом, и в конце концов так и заснул на стуле, с опущенным на грудь подбородком, обхватив себя скрещенными руками, словно хотел подольше сохранить тепло.

Когда он проснулся, в предрассветном мраке слабо мерцала на столе лампа, догорали в плите дрова, а пришелец был мертв.

Его смерть не вызывала сомнений. Существо похолодело и вытянулось, а поверхность его тела стала жесткой и уже начала засыхать - как с концом роста засыхает под ветром в поле стебель кукурузы.

Мозе прикрыл его одеялом и, хотя было еще рано начинать обычную работу по ферме, он вышел и сделал все, что нужно, при свете фонаря.

После завтрака он согрел воды, умылся и побрился - и это впервые за много лет он брился не в воскресенье. Потом он надел свой единственный приличный костюм, пригладил волосы, вывел из гаража старый, полуразвалившийся автомобиль и поехал в город.

Он отыскал Эба Деннисона, городского клерка, который был одновременно секретарем кладбищенской ассоциации.

- Эб, - сказал Мозе, - я хочу купить участок земли на кладбище.

- Но у вас же есть участок, - запротестовал Эб.

- Так то семейный участок, - возразил Мозе. - Там хватит места только для меня и Молли.

- А зачем же вам еще один? - спросил Эб.

- Я нашел кое-кого в лесу, - сказал Мозе. - Я принес его домой, и прошлой ночью он умер. Я хочу похоронить его.

- Если вы нашли в лесу покойника, вам надо бы сообщить об этом следователю или шерифу, - предостерег Эб.

- Все в свое время, - сказал Мозе, и не думая этого делать. - Так как же насчет участка?

И, сняв с себя всю ответственность за эту историю, Эб продал ему место на кладбище.

Купив участок, Мозе отправился в похоронное бюро Альберта Джонса.

- Эл, - сказал он, - мой дом посетила смерть. Покойник не из здешних мест, я нашел его в лесу. Не похоже, чтобы у него были родственники, и я должен позаботиться о похоронах.

- А у вас есть свидетельство о смерти? - спросил Эл, который не утруждал себя лицемерной деликатностью, свойственной большинству служащих похоронных бюро.

- Нет, у меня нет его.

- Вы обращались к врачу?

- Прошлой ночью заезжал док Бенсон.

- Он должен был выдать вам свидетельство. Придется ему позвонить.

Он соединился с доктором Бенсоном и, потолковав с ним немного, стал красным как рак.

Наконец он раздраженно хлопнул трубкой и повернулся к Мозе.

- Мне не известно, что вы там пытаетесь провернуть, - злобно набросился он на Мозе, - но док говорит, что этот ваш покойник вовсе не человек. Я не занимаюсь погребением кошек, или собак, или...

- Это не кошка и не собака.

- Плевать я хотел на то, что это такое. Для того чтобы я взялся за устройство похорон, мне нужен человек. Кстати, не вздумайте закопать его на кладбище, это незаконно.

Сильно упав духом, Мозе вышел из похоронного бюро и медленно заковылял на холм, на котором стояла единственная в городке церковь.

Он нашел пастора в кабинете, где тот трудился над проповедью. Мозе присел на стул, беспокойно вертя в искалеченных работой руках свою изрядно поношенную шляпу.

- Пастор, - произнес он, - я хочу рассказать вам все, как было, с начала до конца. - И он рассказал. - Я не знаю, что это за существо, - добавил он. - Сдается мне, что этого не знает никто. Но оно скончалось и его нужно похоронить честь по чести, а у меня с этим ничего не получается. Мне нельзя похоронить его на кладбище и, придется, видно, подыскать для него местечко на ферме. Вот я и думаю, не согласились бы вы приехать, чтобы сказать пару слов над могилой.

Пастор погрузился в глубокое размышление.

- Мне очень жаль, Мозе, - произнес наконец он. - Думаю, что это невозможно. Я далеко не уверен в том, что церковь одобрит подобный поступок.

- Пусть это не человеческое существо, - сказал Старый Мозе, - но ведь оно тоже тварь божья.

Пастор еще немного подумал и даже высказал кое-какие соображения вслух, но в результате все-таки пришел к выводу, что не может этого сделать.

Мозе спустился по улице к тому месту, где он оставил свою машину, и поехал домой, по дороге размышляя о том, какие же попадаются среди людей скоты.

Вернувшись на ферму, он взял кирку и лопату, вышел в сад и там, в углу, вырыл могилу. Потом он отправился в гараж за досками, чтобы сколотить для существа гроб, но оказалось, что последние доски он уже употребил на починку свинарника.

Мозе вернулся в дом и в поисках простыни, которую за неимением гроба он хотел использовать вместо савана, перерыл комод, стоявший в одной из задних, уже мною лет пустующих комнат. Простыни он не нашел, но зато выкопал старую белую льняную скатерть. Он решил, что сойдет и это, и отнес ее на кухню.