Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.

1

В чем истоки популярности так называемого «легкого жанра» — «мыльных» сериалов, триллеров, «ужастиков»? Фантастики, наконец. Всегда ли они были так популярны? «Что значит «всегда»? — спросите вы. — Ведь в гнилые застойные доперестроечные времена подобной литературы просто не было. Во всяком случае — почти». Однако это — отговорка. Ибо «у них там» присутствовали все варианты легкого чтива — именно всегда. Да и у нас, хоть и по чайной ложке, выпускали и приключения, и детективы; и фантастика тоже чуть–чуть попадалась. А отсутствие мыльных опер вполне компенсировалось нашим самым фантастическим в мире киноискусством — более чем компенсировалось! Впрочем, об этом надо говорить не мимоходом и в другом месте.

Итак, всегда ли мы (ан масс, как сказал бы Амвросий Амбруазо–вич) так любили не слишком серьезную и не очень жизненную литературу? Бог с ними, с застойно–тоталитарными годами, а вот век–два назад — как обстояло дело? Ну не было ни фантастики, ни прочего подобного, что же тогда читали для развлечения — те, кто вообще читал? Что поделывали в свободное от трудов время предки тех, кто ныне зовется фэнами, «толкинутыми», «желязнутыми»?.. А дедушки тех, кто «фанатеет» от компьютерных игр и переселился в виртуальную реальность всей душой?.. Неужели все это возникло на пустом месте? Неужели сто лет назад молодые люди проводили досуг за философскими беседами или за чтением Радищева? Ну хорошо, пускай Толстого или Достоевского — все одно не убедительно. Что ж, все общество делилось на высоколобых интеллектуалов и пьяниц–бездельников? Чувствуете, психологически картинка недостоверна. Масса–то ведь она и в Африке… А именно она, масса — в середине между вовсе никудышными, не нуждающимися в каких бы то ни было интеллектуальных развлечениях, и умниками от элиты, каковые, напротив, для отдыха предпочитают смену одной умной деятельности на другую. Так что же? Было же что–то для большинства?

Далеко искать не придется — стоит лишь посмотреть, что исчезло из обращения столь же резко и в массовом порядке, как возникла и прижилась индустрия околоинтеллектуальных развлечений. Да и подсказкам несть числа. К примеру, пресловутое и столь нелюбимое детище научно–технической революции — те самые «человечки». Было это в прошлом–позапрошлом? А как же! Только в других костюмах. Если нынче механизатор Петр Васильев повстречался с летающим блюдом и был последним отбуксирован до Альфы Кассиопеи и взад, то всего лишь век назад на том же самом месте крестьянин Василий Петров лицезрел воочию святую великомученицу Серафиму и имел с ней поучительнейшую беседу. Оба контактера вполне здоровы и охотно излагают пред лицом потрясенного человечества советы старших и умных — как жить дальше. Так что разница не в сути дела. Вот и ответ. Ну, ушли сказки старого времени — перестали мы верить и в рай, и в ад, и в сглаз, и в леших–водяных–русалок. А верить все же надо — не в то, так в это.

Конечно, такое сопоставление — немного натяжка. Однако проведите аналогию между фантастикой и религией самостоятельно, и вы убедитесь, насколько параллель может быть подробной и, так сказать, разработанной. В современной фантастической литературе есть место и описаниям рая и ада, и скрижалям Завета, и Нагорной проповеди. Найдутся в ней и детский катехизис, и молитвенник, и книга притчей Соломоновых (вместе с Экклезиастом), и, уж конечно, целая группа всевозможных апокалипсисов. А на самой поверхности — и наивные суеверия, и любые языческие обряды…

Психологические корни увлечения фантастикой — будь то простейшие описания конца света (ада, страшного суда), счастливого мира будущего (рая — с гуриями или без — по вкусу) или же более серьезные произведения, склоняющие к размышлениям о вечном и о смысле жизни — все равно те же, что и у религиозного мировосприятия. Конкретнее? Пожалуйста. Вернемся к творчеству Стругацких и проблеме дидактичности. Или, если хотите, морали. Так сказать, сказка ложь, да в ней намек. А порой даже и не намек вовсе, а попросту грубое такое указание — это вот, мол, нехорошо, так не надо, смотрите, какой плохой герой. А этот — наоборот, хороший, он пострадает и победит. Или даже погибнет, но ведь зато — на твердую пятерку! Смело можно направлять прямо в рай. Просто позавидуешь… И ведь мы, едва ли не целое поколение — завидовали! Всерьез, уже будучи вовсе не маленькими, до физической боли мечтали о судьбе дона Руматы, Максима Каммерера, Льва Абалкина… Не опускались, конечно, до примитивного балаганного действа–самовнушения — с плащом из портьеры и фанерными мечами. Ну и что? Разница — в форме, а ведь многие из нас и по сей день живут по тем нравственным канонам. Почему? Чем Стругацкие нас загипнотизировали? Ведь мы были не гусята с комплексом неполноценности, которые прочли несколько книжек и навсегда в них поселились. Отнюдь. Мы знали цену настоящей литературе. Мы прошли школу Булгакова, Хемингуэя и даже Фриша. Мы не были фэнами и отлично — умом — понимали все недостатки «Трудно быть богом». И эту самую дидактичность — в том числе. Однако это ничего не меняло. И не меняет по сей день. Ибо стоит только открыть такую книгу в любом месте, и — невозможно оторваться. В десятый, в двадцатый раз…

И есть иные книги — и у самих Стругацких, и у других, из «большой» литературы. Они тоже по–своему завораживают. Но ведь не по двадцать же раз мы их перечитываем! Хотя недостатков — формально — в них куда меньше — проверено и «проговорено» многократно. А все же…

Вот и тянет невольно на религиозно–мистические аналогии. Ведь есть в истинной вере тайна, иначе кто бы стал читать Писание? Нет, что–то общее несомненно имеется. Поэтому одной холодной логикой тут всего не объяснить… Сколько выпущено всевозможных поучительных книжек и книжищ — от самых примитивных «о вреде курения» и до многотомных философских. И что? Есть хоть один человек, который не знает, что курить вредно? А кто бросил — вот из–за этого знания?.. Мало, выходит, знания–то! Зато верующие, говорят, когда–то были. Не эти — которые в церковь по воскресеньям, а верующие. Говорят, многие даже заповеди — те самые — соблюдали. Честное слово!

Поставим мысленный эксперимент. Возьмем двух близнецов. Один читал «Трудно быть богом» и, скажем, «Обитаемый остров». По два–три раза каждую. А другой — не читал. Так вот, как любящий Стругацких человек, я абсолютно убежден, что близнецы эти получатся разными людьми. Были уже прецеденты.

Выходит, пока в умах одних людей происходило замещение ангелов–хранителей и чертенят на добрых или, соответственно, вредных марсиан, у других свято место, освободившееся после ухода в небытие скрижалей завета, евангелий и апокалипсисов, оказалось хотя бы отчасти занято сказками нового времени. Конечно, явление это отнюдь не всеобщее. Кто–то продолжает верить в то, во что верили деды. А кто–то, разуверившись в Яхве (прошу прощения!) и сыне его, стал почитателем Будды. Или Вишну–Кришны. Однако мы не о верующих…