Роберт Хайнлайн - По пятам

Голова болит.

— Еще бы не болела. Вы влетели просто кувырком. Я испугался, уж не разбили ли вы голову, когда приземлились. Мысли постепенно прояснялись. Влетел? Он внимательно посмотрел на говорящего. Это был мужчина средних лет с густой шевелюрой, в которой уже начала просвечивать седина и с коротко подрезанной бородкой. Одет он был, как решил Боб, в нечто напоминавшее свободный пижамный костюм пурпурного цвета.

Но больше всего Боба беспокоила комната, в которой он находился. Она была совершенно круглая и потолок выгибался таким плавным куполом, что трудно было сказать, какой он высоты. Ровный мягкий свет заливал комнату из невидимого источника. Мебели в комнате не было, не считая пультообразного возвышения поблизости от стены, лицом к которой сидел Боб.

— Влетел? Куда влетел?

— В Ворота, конечно. То есть, сквозь ворота, — у незнакомца был несколько странный акцент. Боб не мог определить его характер, но у него появилось чувство, что этот человек не привык постоянно разговаривать по-английски. Вилсон повернул голову и посмотрел через плечо, в направлении взгляда незнакомца. Там он увидел диск.

Голова от этого еще больше заболела.

«Боже всесильный», — подумал он, — «на этот раз я уж действительно свихнулся. Почему я не просыпаюсь?» Он потряс головой, стараясь прояснить взор.

Лучше бы он этого не делал. Верхушка головы едва не отвалилась такое, во всяком случае, создавалось у него впечатление, а диск все равно остался там же, где и был. Его плоскую глубину заполняли невообразимые аморфные силуэты неопределенных цветов.

— Я сквозь это влетел?

— Да.

— Где я?

— В зале Ворот в Высоком замке Норкаал. Но куда важнее не «где», а «когда». Вы попали в будущее немногим больше, чем на три тысячи лет.

— Я с самого начала подумал, что сошел с ума, — сказал про себя Вилсон. Он поднялся на нетвердые ноги и заковылял к Воротам.

— Куда вы собрались? — рука незнакомца легла на его плечо.

— Ну-ну, не так быстро. Можете поверить моему слову — вы не вернетесь туда. Но прежде позвольте перевязать вам раны. Кроме того, вам необходим отдых. Мне нужно объяснить вам некоторые вопросы, а потом, когда вы вернетесь туда, я попрошу вас выполнить для меня одно поручение — к нашей обоюдной выгоде. Нас ждет великое будущее — для тебя и для меня!

Вилсон нерешительно приостановился. Его несколько беспокоила настойчивость незнакомца.

— Мне это все не нравится.

Человек пристально взглянул на Боба.

— Может выпьем по стаканчику на дорожку?

Вилсон чувствовал, что он совсем не против. Стаканчик чистого — это как раз то, что ему нужно.

— Ладно, давай.

— Пойдем со мной.

Человек провел Боба мимо непонятного устройства у стены прямо к двери, ведущей в проход. Шагал он размашисто и Вилсону приходилось поторапливаться, чтобы не отстать.

— Между прочим, — спросил он пока они шли длинным проходом, — как вас зовут?

— Зовут? Ну, можете звать меня Диктор. Все остальные зовут меня так.

— Хорошо. Следует ли мне тоже представляться?

— Вы? — Диктор усмехнулся. — Вам представляться нет надобности. Ваше имя мне известно — вы Боб Вилсон.

— Вот как? Гм, наверное, это Джо вам сказал.

— Джо? Я такого человека не знаю.

— Не знаете? А вот он, как я понял, вас знает. Эй, послушайте, может вы не тот, с кем я должен встретится?

— Нет, это я. Я, в своем роде, поджидал вас. Джо… Джо… А! Диктор хихикнул. — Просто выскочило из головы! Он сказал, чтобы вы его звали Джо, правильно?

— А что, это не его имя?

— Имя особого значения не имеет, и Джо — не хуже любого другого. Ну вот, мы и пришли, — он ввел Боба в небольшую, но веселую комнатку. Мебели в ней совсем не было, зато пол был мягким и теплым, как живая плоть.

— Садитесь и отдыхайте. Я через минуту вернусь.

Боб огляделся, соображая, на чем же здесь можно сидеть, потом повернулся спросить Диктора, но тот уже исчез, более того, исчезла также и дверь, через которую они вошли. Боб сел прямо на мягкий пол и постарался расслабиться.

Диктор вскоре вернулся. Вилсон видел, как двери расступились, чтобы пропустить его, но он не понял, как это получилось. Диктор принес с собой графин, в котором плескалась какая-то жидкость.

— А ну-ка, прочистим мозги. — весело сказал он и щедро налил в принесенную с графином чашку на четыре пальца. — Глотай!

Боб принял чашку.

— А вы не будете?

— Сначала я займусь вашими повреждениями.

— Ладно, — Вилсон опрокинул в себя содержимое чашки с несколько несолидной поспешностью. «Неплохая штука», — решил он, — «напоминает шотландское, но покрепче, пожалуй.»

Диктор. тем временем, смазывал ранки Боба мазью. Сначала сильно пекло, потом жжение утихло.

— Позвольте еще одну?

— Сделайте милость.

Боб уже без спешки выпил вторую чашку. До конца он ее не допил чашка выскользнула из пальцев, оставив красновато-коричневое пятно на полу. Боб захрапел.

Боб Вилсон проснулся совершенно отдохнувшим. Чувствовал он себя прекрасно. Настроение было отличное. Почему? Он и сам не знал. Расслабившись, он лежал с закрытыми глазами, окончательно просыпаясь. Отличный должен быть денек. Ну правильно, он ведь дописал трижды проклятый диплом. Нет, погоди, ведь он его не закончил… Рывком Боб поднялся и сел. Вид незнакомых стен вернул его в реальность. Но прежде чем он успел обеспокоится, дверь образовала вход и в комнату вошел Диктор.

— Ну, как, лучше?

— Неплохо. Послушайте, что это все значит?

— Немного терпения, мы обо всем поговорим. Как насчет завтрака?

В данный момент на шкале ценностей завтрак для Боба находился непосредственно после его собственной жизни и даже впереди возможности получить бессмертие. Диктор провел его в другую комнату — первую комнату с окнами, которую Боб видел в этом здании. Вернее, одной стены в комнате не было, ее заменял балкон, выходивший наружу и открывавший обширный вид на утопающие в зелени окрестности. Мягкий, теплый летний ветерок гулял по комнате. И пока Диктор говорил, они начали завтрак, окруженные роскошью достойной римских императоров. Боб Вилсон слушал объяснения Диктора не совсем внимательно, поскольку его внимание привлекло появление девушки-служанки, подававшей еду. Она вошла, неся большой поднос с фруктами. Несла она его на голове. Фрукты были изумительные. То же самое можно было сказать и о девушке. Как Боб ни старался, он не смог найти в ней ни одного изъяна. Платье ее тоже не обременяло.

Сначала она подошла к Диктору, одним грациозным движением опустилась на колено и протянула поднос с фруктами. Диктор выбрал какой-то небольшой красный плод и жестом отпустил девушку. Она перешла на сторону Боба и тем же движением предложила фрукты ему.