Пол Андерсон - Сумеречный мир

— Понимаю.

— Впрочем, какая разница? Несколько дюжин новых смертей — не так и много на фоне гибели безымянных миллионов.

— И вы, конечно, надеетесь на дальнейшее везение? Вопрос грубоватый и прямой, но слова — не бомбы.

— Да, надеюсь, — решительно ответил Робинсон. — Мы научены опытом и многое поняли за последнее время. Первым делом нам пришлось рассредоточить армию, расквартировав ее в небольших населенных пунктах на ключевых позициях по всей стране. Чтобы остановить волну эпидемий, мы наложили временный запрет на передвижения между городами, выделив лишь абсолютно критические ситуации, при которых следует соблюдать тщательно продуманные меры предосторожности. Вы и сами понимаете, что густонаселенные районы становились бы раем для болезнетворных бактерий. Лекарства не помогали, но при отсутствии новых жертв и переносчиков микробы, пожирая своих хозяев, погибали естественной смертью. Мы по-прежнему осторожны в вопросах миграции, но можно сказать, что разгул чумы остался позади.

— А кто-нибудь из других пилотов вернулся? В нашу группу входило несколько человек, и каждого из нас отправили посмотреть, что случилось с миром.

— Один прилетел из Южной Америки. Их ситуация похожа на нашу, но им не хватает крепкой организации, и они все больше увязают в анархии. До сих пор вернулись только вы двое, и думаю, ждать больше некого.

Генерал был прав. Оставалось лишь удивляться тому, что кто-то еще довел эту миссию до конца. Узнав, что бомба, сброшенная на Сент-Луис, погребла в атомном котле всю его семью, Драммонд вызвался добровольцем. Его сердце сгорело от тоски, и он без раздумий отправился на поиски смерти. Он искал ее долго, без страха и гнева и, возможно, поэтому выжил.

— Вам потребуется время, чтобы написать подробный отчет, — сказал Робинсон. — Не могли бы вы в двух словах рассказать о том, что увидели?

Драммонд пожал плечами:

— Войне конец. Все взорвано. Европа захлебнулась в пучине дикости. Она попала в тиски между Америкой и Азией. Бомбы сыпались с обеих сторон. И когда система распределения рухнула, а урожай уничтожили насекомые-паразиты, перенаселенность европейских городов довершила все остальное. Выжили немногие, но они превратились в голодных свирепых животных. Судя по тому, что я видел в России, русским удалось взять ситуацию под жесткий контроль. В их стране образовалось четыре независимых региона, и, хотя им досталось гораздо больше нашего, реорганизация экономики идет полным ходом. Во многих местах меня встречали враждебно. Я не долетел до Индии и Китая, но в России мне довелось услышать немало слухов. И теперь я знаю наверняка — мир разбит на такие мелкие куски, что война уже невозможна.

— Значит, настало время выходить из укрытий? И мы действительно можем начинать свое возрождение? — тихо спросил Робинсон. — А знаете, Драммонд, я верю, что это последняя война. Ужас гибели нашего мира оставит в памяти людей такой глубокий шрам, что отныне человечество никогда о нем не забудет.

— Неужели вы думаете, что люди прозреют и станут друг другу братьями?

— О нет! Конечно, я не так наивен. Пусть наша страна и сохранила общность нации, но война привела к ужасной задержке в развитии культуры. Нам никогда не оправиться от ее последствий. И все же мы снова стоим на ногах! — Генерал встал и взглянул на часы. — Юбилей. Тысяча восемьсот часов моего правления. Полковник, нам пора отправляться домой.

— Домой?

— Конечно. Я беру вас с собой. Сказать по правде, вы выглядите как настоящий зомби. Вам нужен месяц полноценного отдыха с хорошим уходом, чистыми простынями и домашней стряпней. Моя жена будет рада такому гостю. К тому же мы почти не видим новых лиц. И раз нам придется работать вместе, я рад, что вы будете у меня под рукой. У нас страшная нехватка специалистов.

Они вышли на улицу в сопровождении адъютанта. Драммонд чувствовал, что тело готово развалиться на части от усталости. Подумать только — они шли домой… После двух лет полета над разрушенными городами, над рваными кратерами и испятнанным кровью снегом, после холодных ночей под хрупкими навесами, после голода и смерти.

— Ваш стратолет — бесценное приобретение для столицы, — признался генерал. — В наши дни самолет с атомным двигателем встречается реже, чем зубы у курицы.

Он мрачно хохотнул, и в его смехе зазвенели холодные нотки.

— Мне даже трудно представить — два года полета без дозаправки! Кстати, у вас были какие-то аварии, неисправности?

— Случалось и такое, но мне хватало запасных частей. Да и стоило ли рассказывать о безумных днях и ночах, когда каторжный труд сливался с отчаянием и импровизацией, пока голод, жажда и чума выслеживали каждого, кто смел оставаться в тех гибельных местах. А когда подошли к концу съестные припасы, добыча еды превратилась в главную проблему и опасность. Он вспомнил, как дрался зимой за объедки, как вырывал из зубов маньяка костлявую птицу, которую ему удалось подстрелить. В памяти всплыла перестрелка из-за дохлой лошади, которую он нашел на свалке. А сколько раз ему приходилось сражаться за мясо с его собственных костей. Как он ненавидел себя тогда. Он ненавидел эту падаль, из-за которой гибли люди, и, если бы бродягам тогда повезло, Драммонд без сожаления и печали отдал бы им свою жизнь. Он просто выполнял задание, и это задание вбирало в себя все, что у него оставалось. Именно поэтому он старался выполнить его любой ценой.

И вот теперь работа завершена. Он может отдохнуть. Драммонд с ужасом отмахнулся от этой мысли. Отдых даст время на воспоминания, а там лишь руины и безликие трупы. Но, возможно, и ему найдется дело в гигантской программе восстановления разрушенной страны. Все может быть.

— Нам сюда, — сказал Робинсон.

Драммонд даже заморгал от удивления. Перед ним стояла машина, раскрашенная в камуфляжные пятна. За рулем сидел солдат… Ну надо же! Машина! И в довольно приличном виде.

— Мы запустили несколько нефтяных скважин и открыли небольшой заводик по очистке нефтепродуктов, — объяснил генерал. — Парк общественного транспорта сравнительно невелик, поэтому газа и горючего нам пока хватает.

Они сели на заднее сиденье. Адъютант устроился рядом с Водителем и положил на колени автомат. Машина помчалась по горной дороге.

— Куда мы едем? — спросил Драммонд с легким недоумением.

Робинсон улыбнулся.

— Между нами говоря, я, наверное, самый счастливый человек на Земле, — ответил он. — Мне принадлежит небольшой коттедж на берегу озера в нескольких милях отсюда. Моя жена отправилась туда перед самой войной и оказалась на полгода отрезанной от всего мира, пока я не перенес в Тейлор свою канцелярию. Так что у меня теперь есть собственный дом.