"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 19 (1979 г.)

– Люди!… Я видел олгой-хорхоя!…

– Иван Михайлович, а олгой-хорхой существует на самом деле?

Волков удивленно вскинул на маленькую Анну Семеновну голубые глаза:

– Почему вы спросили?

– Да вот прочитала рассказ Ефремова. Там сказано, что в безводных песках Джунгарской Гоби живет огромный червяк, убивающий на расстоянии.

– Понравился рассказ?

– Еще бы! Так правдиво написано - будто про нас.

– Видите ли, Анечка, с одной стороны, Ефремов был крупным ученым и изъездил Монголию вдоль и поперек. Но с другой стороны, он все-таки писатель-фантаст.

– Так, значит, это все выдумка?

– Не жалейте, Анечка, не жалейте. А то еще повстречаемся с олгой-хорхоем, и он сорвет работу экспедиции. И так программу не выполняем.

– Выполним, - уверенно сказала Демьянова. - У вас всегда все получается.

– Вашими устами да мед пить. Вот гобийского медведя изловить бы, - мечтательно пробасил Волков. - Сколько вопросов сразу решится…

– Так в чем же дело? - поднялась Анна Семеновна. - Идемте! Вид у нее был настолько решительный, что можно было не сомневаться - она голыми руками поймает не только медведя, но и мифического олгой-хорхоя.

Иван Михайлович рассмеялся:

– Сейчас пойдем. Куда-то ящик с летающими шприцами задевался… А, он у Лодоя Дамбы!

Физик сидел в своей палатке и мрачно рассматривал фотоэлектронный умножитель. Черные волосы его растрепались, ковбойка взмокла от пота.

– Не работает прибор? - сочувственно спросил Волков.

– Работать-то работает, но показывает год рождения Чингисхана.

– Как это?

– А вот так… Хотел проверить фон, направил приемное окно на барханы и зарегистрировал мощное излучение с длиной волны около 260 нанометров.

– Ого! А какова продолжительность?

– Два коротких импульса.

– Действительно, прибор барахлит. С электроникой это случается.

– Я тоже так думаю, но надо проверить…

– Проверяйте и не забывайте о сроках, - Иван Михайлович помолчал. - Лодой, я вам, кажется, летающие шприцы отдавал на хранение…

– Вот они, под мешком. Все-таки на медведя идете?

– Попытка не пытка…

– Тогда ни пуха ни пера!

Волков и Анна Семеновна, помня о вечерней прохладе, облачились в ватные телогрейки и бодро зашагали в сторону отметки 1865 метров, где Сейфуллин якобы видел медведя. Сначала каждый шаг по сыпучему песку давался с трудом, но потом, когда они сбежали в сухое русло, стало полегче. Солнце опустилось низко, от вершины горы падала густая фиолетовая тень. Освещенные же места казались тускло-красными.

– Красиво как! - воскликнула Демьянова, приноравливаясь к широкому шагу Волкова.

– Очень, - согласился тот.

– Иван Михайлович, мне олгой-хорхой покоя не дает. Может он существовать или нет?

– Все может быть. Наука, как утверждает старая картежная формула, умеет много гитик.

– А если серьезно?

– А если серьезно, то никакими фактами о существовании червяка-убийцы ученые не располагают.

– Но ведь Ефремов пишет…

– Ни в одной научной публикации Ефремов об олгой-хорхое не говорит. А вот в популярной книге «Дорога ветров» со слов аратов указывает место его обитания - четыре уртона к юго-западу от Далан-Дзадагада.

– Так это же совсем рядом с нами!

– Вот-вот. Однако окрестные араты о страшном червяке нам не сообщали. Я думаю, что если олгой-хорхой как вид и существовал когда-то, то давно вымер, а легенда о нем пришла из глубины веков… Однако давайте помолчим, мы уже там, где Сейфуллин видел медведя…

Похолодало. Демьянова застегнула на все пуговицы телогрейку и последовала за Иваном Михайловичем, огромная фигура которого выделялась черным силуэтом на фоне темно-синего неба с первыми звездочками. Волков ступал осторожно, немного пригнувшись и выставив ружье вперед. Так шли они около часа, изредка останавливаясь и прислушиваясь. Вечерняя прогулка захватила Анну Семеновну, с замиранием сердца всматривалась она в темноту. В каждом валуне мерещился громадный медведь, готовый к нападению. Вдруг тишину прорезал пронзительный вскрик. Иван Михайлович вздрогнул. Демьянова от неожиданности присела. Волков наклонился к ней и еле слышно прошептал:

– Тиш-ш-ше… Это сова… сова…

Анна Семеновна секунду смотрела на его близкое лицо с расширенными глазами, на палец, прижатый к губам, на нелепую позу - одна нога поднята, рука с ружьем отставлена далеко в сторону - и весело расхохоталась.

– Тише!… - умоляюще шептал Волков. - Прошу вас, тише!

Но Демьянова уже не могла остановиться.

– Ой, Иван Михалыч, - давилась она от смеха. - Ой, не могу!… Как вы крались… и ружье наперевес… А тут сова!… Ой, простите, ради бога!

Волков опустил ружье, посмотрел на хохочущую Анну Семеновну и засмеялся сам.

– Поистине нельзя брать женщину на охоту… Ладно, пошли в лагерь, - он открыл патронник и вытащил шприц с наркотиком.

– А как же медведь?

– Его скорее всего не было. Да и вы на десять километров в округе распугали всю живность.

Он достал из кармана фонарик, осветил все еще смеющуюся женщину, укоризненно покачал головой и закинул ружье за спину. Поминутно оступаясь, они взобрались на крутой склон. Низко над ними сияли огромные холодные звезды, огней лагеря не было видно.

– Далеконько забрели, - вздохнул Иван Михайлович, включил электрический фонарик и покрутил головку, чтобы собрать лучи в пучок.

И тут они увидели медведя.

Сразу было видно, что это мертвый медведь - слишком безжизненно он лежал: лапы бессильно вытянуты, голова откинута. Волков на всякий случай передал фонарик Анне Семеновне и велел светить прямо на оскаленную морду, а сам снял с плеча ружье, осторожно подошел и ткнул зверя дулом в бок. Медведь остался недвижим. Иван Михайлович медленно обогнул массивное туловище. Демьянова повела фонариком. Круглое пятно света скользнуло по густой темно-бурой шерсти, белым, хищно изогнутым когтям, по массивной голове с круглыми остекленевшими глазками и задержалось на желтоватых мощных клыках.

– Странно, - пробормотал Иван Михайлович. - Он будто погиб от удушья. Видите - пена выступила из пасти? А тело еще теплое, значит, это произошло недавно.

– Да он от старости издох, - легкомысленно фыркнула Демьянова.

– Завтра разберемся. Во всяком случае гобийского медведя мы нашли.

Рано утром Волкова сильно потрясли за плечо. Спросонок он решил, что к кому-то опять забралась фаланга. Эти пауки-скороходы на высоких ногах внушали омерзение. Стоило одному из них появиться в палатке, как тут же звали Волкова. Биолог хватал паука пинцетом за мохнатое туловище и отправлял в банку со спиртом.