Тим Леббон - Происхождение истины

"Последними словами Эдгара Алана По были: 'Бог, спаси мою душу'", прошептала Гемма еле слышно.

"Что?", спросил Дуг.

"А?"

"Что ты сказала, милая?" Навстречу проехали какие-то машины, одна помигала огнями, но он не обратил на них внимания. Насколько ему известно, Гемма никогда не читала По, и уж точно не читала о нем.

"Ничего, папа."

"Она устала и напугана, Дуг", сказала Люси-Энн так тихо, чтобы звук двигателя заглушил ее слова. "Давай просто рулить на север и оставим все, как есть. Когда мы доберемся..." Она замолчала, так и не договорив подразумевающегося слова "если".

За нее мысленно договорил Дуг.

Еще машина проехала мимо, мигая фарами, водитель бешено замахал, потом заторопился и прибавил скорость.

"Теперь-то что?" Дуг притормозил и повернул машину, не выезжая на шоссе. Когда он увидел, что перед ними, то нога соскользнула с акселератора, машина скользнула в травяной кювет и остановилась. Он забыл нажать на тормоз. На несколько секунд он даже перестал дышать.

Люси-Энн была хорошей матерью. Она повернулась на сидении и привлекла Гемму к себе, снова держа ее в объятиях и загораживая глаза девочки спинкою своего сидения.

"Вытаскивай нас отсюда", сказала она. "Дуг, вытаскивай нас отсюда. Дуг, проснись..."

Когда эти люди подняли глаза и увидели, что он на них смотрит, Дуг поехал задним ходом, потом стремительно развернулся. Он до отказа нажал на газ и взглянул в зеркало заднего вида. Если навстречу мчится машина, то они столкнутся, разобьются и сгорят. По крайней мере он надеется, что они сгорят, ему не хотелось бы остаться в живых, чтобы эти подонки могли добраться до него, до Люси-Энн и Геммы, и сделать с ними то, что они делают с той семьей на дороге.

Собака поразила Дуга больше всего. Почему собака?

Мотор взвыл, машина пошла юзом. Он снова взглянул на удаляющуюся сцену и увидел, что люди вернулись к своему занятию. Это не имело значения. Он не отпускал акселератор, пока неуклюже не проехал поворот и закрутился в воротах фермы. Машина бортом царапнула ограду. Гемма наконец вырвалась из хватки Люси-Энн и закричала.

Дуг чувствовал, что тоже близок к крику. Еще вчера существовала нормальность, чуть подсвеченная тревогой по поводу тех неприятностей, что, очевидно, произошли в Средиземноморье, и подавленный страх, что такое может прийти сюда.

А сегодня - вот это.

Он покачал головой и сказал: "Мы попробуем другую дорогу."

Люси-Энн не ответила. Она все пыталась обнять Гемму, защитить ее, спрятать от того дурного, что твориться с миром сегодня. Если б только это было так легко сделать.

***

Днем по радио передали заявление правительства. Премьер-министр сообщил "тяжелые известия" о южных пригородах Лондона - они разрушены - но уверял, что будет сделано все, что может быть сделано, чтобы найти выход из этого кризиса. Дуг подумал, как далеко на самом деле прячется этот ублюдок? Наверное, за полярным кругом.

Гемма по-детски захихикала и сказала: "Tibia, fibula, tarsus, metatarsals, phalanges."

Ранним вечером они увидели первые указатели на Эдинбург. Радио больше не говорило.

***

Дядя Питер был не просто эксцентрик, он был воистину безумен и хотел, чтобы люди сознавали его безумие. Весь его участок был ночью залит светом, демонстрируя все, что он там понаделал. Кое-чему, подумал Дуг, лучше бы оставаться спрятанным.

Пока они крейсировали по длинной, извилистой подъездной дороге, появились первые признаки его сумасшествия. У каждого дерева возле дороги нижние ветви были подрезаны, раны замазаны черным дегтем, сучья унесены неведомо куда. К обнаженным стволам прибиты чучела животных, на каждом дереве свой вид: белка на платане, воробей на вязе, голова оленя на дубе. Словно дядя Питер был охотником, и у него дома не хватило места для трофеев.

А сам дом, мягко говоря, тоже был весьма необычным.

"Святые угодники", шепотом пробормотал Дуг, когда они проехали последний поворот. Громадный старый монолит, кирпичные подоконники осыпались от возраста, окна потеряли форму от смертельного оседания, грозящего зданию и обещающего в конечном счете поглотить его в каменистом грунте. От плинтусов до карнизов здание выглядело вполне нормальным, хотя и несколько взъерошенным.

Но над всем торчали гаргульи.

Громадные, сделанные не из камня, а из пластика и фибергласса, но от этого только страшнее. Кричащие краски и неуклюжий дизайн действовали на нервы. Кроваво-красные зубы, разъятые глотки, драконьи глаза - это были саблезубые монстры, более чем способные исполнить свою службу... если, конечно, эти твари занимаются тем же делом, что и их кузины из традиционного серого камня. Они казались ожившими иллюстрациями из книги для подростков.

"Безумен, как мартовский заяц", сказал Дуг. "Люси, дядя Питер кажется мне слегка свихнувшимся."

"Он всегда был немного сдвинутым", ошеломленно прошептала она.

"Вау", все что удалось сказать Гемме. "Вау."

В машине воняло. В ней мочились все трое, Дуг отказался остановиться, даже когда его умоляла Люси-Энн, плакала, ругалась, пытаясь не обмочить свое сидение, - и они не открывали окна в течении одиннадцати часов. Уровень топлива был на красной черте уже пятьдесят миль, а последние двадцать Дуг молча благословлял зажигание Фольксвагена. Еда, которую второпях они успели захватить, на жаре скисла, пинта молока пролилась, баллоны с кислородом кончились несколько сотен миль назад... мотор испускал болезненные рычащие звуки... фактически, они ехали последние ярды.

Когда он выключил зажигание, машина задрожала и вздохнула. Он был уверен, что никогда больше не заведет ее, а уж без перебора и смазки это точно невозможно. Равным образом он был убежден, что необходимости в этом тоже уже не возникнет.

Они сидели, уставившись на дом. Дуг ожидал, что в любую секунду из дома может выбежать безумный дядя Питер с дробовиком в одной руке и бутылкой скотча в другой, поливая машину свинцовым дождем и прихлебывая из бутылки за свое сомнительное здоровье. Но дверь оставалась закрытой, все было спокойно. На крыше, смущаясь светом, перепархивало несколько ворон по возможности избегая гаргулий.

"Вороны", сказала Гемма. "Семейство Corvidae. Например, Corvus corax, Corvus corcone, Corvus frugilegus, Corvus splendens, и сорока Pica pica. Главным образом, насекомоядные, зимой становятся всеядными. Земляные черви и личинки. И семена. Они едят... они едят личинок и семена..." Она подвинулась, наклонясь между передними сидениями, глядя в переднее стекло на птиц, перепархивающих на крыше дома.

"Что?..", спросил Дуг. "Милая, где ты научилась такому? Этому учат в школе?"

Гемма повернулась к нему, глядя пустым взглядом. Рот слегка приоткрыт, нить слюны угрожает капнуть на пол. "Что?"