Адам Вишневский-Снерг - Робот

Ты являешься одним из созданных и запрограммированных нами - тут следует признать: довольно сложных - орудий для получения нужных нам сведений. Территория твоих будущих действий уже была предварительно и бегло описана, но нам следует познать ее более тщательно, ибо этого требует стоящая над нами сила.

Задание же твое звучит следующим образом: выполнять все исходящие от нас и появляющиеся прямо в твоем собственном сознании приказы. Если ты получишь приказ "убить" - убивай, поскольку ты освобожден от всяческой ответственности. Управляемый на расстоянии, ты будешь исследовать все, что происходит в прилегающем к нашему организму и замкнутому девять месяцев назад пространстве. Любое знание, которым тебе удастся овладеть, с точно такой же скоростью, с какой ты сам будешь его добывать, будет поступать к нам совершенно загадочным для тебя образом; поэтому не трудись и не пытайся догадываться, как это будет происходить; достаточно того, что любая информация, которая станет тебе известна, не будет пропущена или же использованной понапрасну.

Чтобы сделать тебя наиболее похожим на людей, среди которых тебе придется действовать, мы одаряем тебя еще и имитацией свободной воли. Это означает, что, вместо того, чтобы давать тебе последующий приказ только лишь тогда, когда предыдущее задание тобой уже будет исполнено, мы будем высылать в твой адрес несколько, а то и более десятка, приказов одновременно. Иногда это будут взаимодополняющие приказы; но, как правило, в поле твоего сознания будут появляться приказы друг другу противоречащие. Ты их станешь воспринимать в себе в виде более или менее запутанных шифров, в форме мимолетных капризов или постоянных желаний, имеющих неодинаковую силу и окраску; при чем, исполнение одних чаще всего автоматически будут исключать возможность исполнения других. Так что тебе многократно придется серьезно задумываться, прежде чем решить, что в данный момент тебе будет нужно сделать. Такая система борющихся друг с другом психических сил, которая при встрече противоположных друг другу, но одинаково настойчивых и притягательных желаний - вызовет в тебе впечатление неуверенности, называющееся колебанием; а тот факт, что практически всегда ты будешь делать выбор одной из, самое меньшее, двух возможностей - носит наименование свободной воли.

С субъективной точки зрения у тебя будет иметься возможность свободного передвижения; наша власть над тобой не будет тяготить тебя, на первый взгляд ты будешь ограничен всего лишь условиями, определяющими внешнюю ситуацию, но не внутренней необходимостью. Если же когда-либо твоя вера в силу собственных решений будет поколеблена, что вызовет помутнение сладкой иллюзии свободы, тогда тебя оздоровит очевидная мысль: "Я поступил так, но мог ведь поступить иначе". Тогда, при одновременном проявлении множества возможностей действия, всегда в тебе будет побеждать желание самое сильное то есть, то самое, в котором мы будем выражать свою волю, и следовательно, заслоненное иными, менее бросающимися в глаза необходимостями, наше истинное приказание.

И с этих пор всегда, когда будешь нас ненавидеть или нам поклоняться, прими во внимание, прежде всего, самое главное для тебя: неотвратимая, вплоть до смерти потребность сбора информации о мире, в который вскоре ты будешь перенесен на точно пока еще не установленный, но конечный период времени.

Только не следует строить иллюзий, будто ты когда-либо оттуда вернешься. Дело в том, что твоя судьба тесно связана с тамошним, герметично замкнутым миром; ты был сконструирован таким образом, что твое существование здесь не имело бы ни малейшего смысла. По выполнению основного задания - ты даже и не догадаешься, в чем оно будет состоять - тебя уничтожат. Следовательно, ты достигнешь состояния, называемого смертью. Неустанная пускай и приглушенная многочисленными заботами, имеющими второстепенное значение - будет мобилизовать тебя на аварийные действия; но не представляй, будто ценить следует лишь спешку, сломя голову.

В немногочисленных ситуациях, которые бы потребовали воспользоваться нашим именем, не анализируя точности данного определения - называй нас Механизмом. И это все, чего ты мог от нас узнать - этого тебе будет вполне достаточно. Инструкция не предусматривает более глубокого ознакомления. Поддайся нашей воле!

Как только мужчина оторвал уже освобожденный от знамения надписи лоб от стекла, его тележка дрогнула и плавно помчалась вверх. Мой же цилиндр перекатился на освободившееся место.

Я уселся на полу и, опершись спиной о низкую разделительную стенку, попытался собрать мысли. Их я обнаружил в состоянии далеко продвинутого хаоса. Мне захотелось приспособиться к монологу предшествующего меня на "конвейере" мужчины, и тут, с некоторой долей безразличия, я понял, что одновременно - и попытка представления его как инцидента, по каким-то принципиальным мотивам несущественного, и попытка приписать ему значения, решающего мою судьбу - обе эти крайние позиции застыли во мне в нормальном соседстве, без явной склонности к взаимному доминированию. В сопоставлении с содержанием выслушанного мною, ничто меня уже не могло тронуть сильнее. И, тем не менее, меня удивила странная его форма. И даже не то в нем, что окончательную форму ему придали уста типа, обезоруженного и плененного в ситуации, идентичной моей, но его жестокость. При этом я не мог избавиться от впечатления, будто данное сообщение имело типичный характер для всех мифов и легенд: оно было сознательно упрощенным, как будто было предназначено для слушателя, стоящего на низшем уровне умственного развития.

Долгое время ничего вокруг меня не происходило. Не обращая внимания на напрашивающиеся предположения, я недвижно ожидал дальнейшего развития событий. В конце концов голова упала на подтянутые под подбородок колени, и я поддался охватившей меня сонливости.

Меня разбудило дрожание пола. Я еще не открывал глаза, упорно уговаривая себя, что это еще не сигнал, взывающий меня к бодрости, но самое банальное, вызванное движением тележки покачивание. В конце концов я схватился с пола. Все вокруг выглядело точно так же, как и ранее. И тут же из глубин тоннеля возник и приблизился точно такой же, как и мой, цилиндрический колпак на тележке.

- Свершилось: наконец ты прибыл! - сказал я, распознав знак BER-67 на лбу сидящей под стенкой цилиндра обнаженной женщины.

Понятия не имею, почему я это сказал, только у меня уже не было ни малейших сомнений, что следует говорить дальше, когда после исполнения бессознательного движения я прижал лоб к холодному и сильно вибрирующему стеклу окружавшего меня цилиндра. Первое предложение я произнес собственным, несколько неуверенным тоном; звучание последующих модулировало во мне сильную дрожь как бы приросшего к моему лбу стекла.