Кир Булычев - Я вас первым обнаружил !

В какую сторону смотреть? В какую сторону идти? Очевидно, так, чтобы скала оставалась за спиной. Ведь именно она остановила мой беспорядочный полет.

Я не дождался, пока ветер прижмет пыль. Я пошел навстречу буре. Воздуха оставалось на сорок четыре минуты (плюс-минус минута).

Потом его оставалось на тридцать минут. Потом я упал, меня откатило ветром назад, и я потерял на этом еще пять минут. Потом оставалось пятнадцать минут. И потом я перестал смотреть на указатель.

Неожиданная передышка случилась уже тогда, когда по моим расчетам воздуха не оставалось вовсе. Я брел сквозь медленно опускающуюся пыль и старался не обращать внимания на боль в боку, потому что это уже не играло ровным счетом никакой роли. Я старался дышать ровно, но дыхание срывалось, и мне все время чудилось, что воздух уже кончился.

Он кончился, когда в оседающей пыли далеко, на краю света, я увидел корабль. Я побежал к нему. И воздух кончился. Задыхаясь, я сорвал маску, хоть это не могло спасти меня, легкие обожгло горькой пылью и аммиаком...

Локатор увидел меня за несколько минут до этого.

Я пришел в себя в госпитале, маленьком белом госпитале на две койки, в котором каждый из нас побывал не раз за эти годы. Залечивая раны, простуды или отлеживаясь в карантине. Я пришел в себя в госпитале и сразу понял, что корабль готовится к старту.

- Молодец, - сказал мне доктор Грот. - Молодец. Ты отлично с этим справился.

- Мы стартуем? - спросил я.

- Да, - сказал доктор. - Тебе придется лечь в амортизатор. Твоим костям противопоказаны перегрузки. Три ребра сломал, и порвана плевра.

- Как остальные? - спросил я. - Как Марта? Джерасси? Долинский?

- Марта в порядке. Она успела забраться в вездеход. Тебя послушалась.

- Ты хочешь сказать...

- Джерасси погиб. Его нашли после бури. И представляешь, в тридцати шагах от раскопа. Его швырнуло о вездеход и разбило маску. Мы думали, что ты тоже погиб.

И больше я ни о чем не спрашивал. Доктор ушел готовить мне амортизатор. А я лежал и снова по секундам переживал свои действия там, в раскопе, и думал: вот в этот момент я еще мог спасти Джерасси... И в этот момент тоже... И тут я должен был сказать: к черту пирамидку, капитан сказал возвращаться, и мы возвращаемся...

На третий день после старта "Спартак" набрал крейсерскую скорость и пошел к Земле. Перегрузки уменьшились, и я, выпущенный из амортизатора, доковылял до кают-компании.

- Я поменялся с тобой очередью на сон, - сказал Долинский. - Доктор говорит, тебе лучше с месяц пободрствовать.

- Знаю, - сказал я.

- Ты не возражаешь?

- Чего возражать? Через год увидимся.

- Я вам кричал, - сказал Долинский, - чтобы вы бросали эту пирамидку и бежали к вездеходу.

- Мы не слышали. Впрочем, это не играло роли. Мы думали, что успеем.

- Я отдал шарик на анализ.

- Какой шарик?

- Ты его нашел. И передал мне, когда я пошел к вездеходу.

- А... Я совсем забыл. А где пирамидка?

- В грузовом отсеке. Она треснула. Ею занимаются Марта и Рано.

- Значит, моя вахта с капитаном?

- С капитаном, Мартой и Гротом. Нас теперь мало осталось.

- Лишняя вахта.

- Да, лишний год для каждого.

Вошел Грот. Доктор держал в руках листок.

- Чепуха получается, - сказал он. - Шарик совсем молодой. Добрый день, Долинский. Так я говорю, шарик слишком молод. Ему только двадцать лет.

- Нет, - сказал Долинский. - Мы же столько дней просидели в том раскопе! Он древний как мир. И шарик тоже.

Капитан стоял в дверях кают-компании и слушал наш разговор.

- Вы не могли ошибиться, Грот? - спросил он.

- Мне бы сейчас самое время обидеться, - сказал доктор. - Мы с Мозгом четыре раза повторили анализ. Я сам сначала не поверил.

- Может, его Джерасси обронил? - спросил капитан, обернувшись ко мне.

- Долинский видел - я его выскоблил из породы.

- Тогда еще один вариант остается.

- Он маловероятен.

- Почему?

- Не могло же за двадцать лет все так разрушиться.

- На этой планете могло. Вспомни, как тебя несло бурей. И ядовитые пары в атмосфере.

- Значит, вы считаете, что нас кто-то опередил?

- Да. Я так думаю.

Капитан оказался прав. На следующий день, распилив пирамидку, Марта нашла в ней капсулу. Когда она положила ее на стол в лаборатории и мы столпились за ее спиной, Грот сказал:

- Жаль, что мы опоздали. Всего на двадцать лет. Сколько поколений на Земле мечтало о Контакте. А мы опоздали.

- Несерьезно, Грот, - сказал капитан. - Контакт есть. Вот он, здесь, перед нами. Мы все равно встретились с ними.

- Многое зависит от того, что в этом цилиндре.

- Надеюсь, не вирусы? - сказал Долинский.

- Мы его вскроем в камере. Манипуляторами.

- А может, оставим до Земли?

- Терпеть пять лет? Нет уж, - сказала Рано.

И все мы знали, что любопытство сильнее нас, - мы не будет ждать до Земли. Мы раскроем капсулу сейчас.

- Все-таки Джерасси не зря погиб, - сказала тихо Марта. Так, чтобы только я услышал.

Я кивнул, взяв ее за руку. У Марты были холодные пальцы...

Щупальца манипулятора положили на стол половинки цилиндра и вытащили свернутый листок. Листок упруго развернулся. Через стекло всем нам было видно, что на нем написано.

"Галактический корабль "Сатурн". Позывные 36/14.

Вылет с Земли - 12 марта 2167 г.

Посадка на планете - 6 мая 2167 г..."

Дальше шел текст, и никто из нас не прочел текста. Мы не смогли прочесть текста. Мы снова и снова перечитывали первые строчки: "Вылет с Земли - 12 марта 2167 г." - двадцать лет назад. "Посадка на планете - 6 мая 2167 г." - тоже двадцать лет назад.

- Вылет с Земли... Посадка... В тот же год.

И каждый из нас, как бы крепки ни были у него нервы, как бы рассудителен и разумен он ни был, пережил в этот момент свою неповторимую трагедию. Трагедию ненужности дела, которому посвящена жизнь, нелепости жертвы, которая никому не потребовалась.

Сто лет назад по земному исчислению наш корабль ушел в Глубокий космос. Сто лет назад мы покинули Землю, уверенные в том, что никогда не увидим никого из наших друзей и родных. Мы уходили в добровольную ссылку, длиннее которой еще не было на Земле. Мы знали, что Земля отлично обойдется и без нас, но мы знали, что жертвы наши нужны ей, потому что кто-то должен был воспользоваться знаниями и умением уйти в Глубокий космос, к мирам, которые можно было достигнуть, только пойдя на эти жертвы. Космический вихрь унес нас с курса, год за годом мы стремились к цели, мы теряли наши годы и отсчитывали десятки лет, прошедшие на Земле.

- Значит, они научились прыгать через пространство, - сказал наконец капитан.

И я заметил, что он сказал "они", а не "мы", хотя всегда, говоря о Земле, употреблял слово "мы".

- Это хорошо, - сказал капитан. - Это просто отлично. И они побывали здесь. До нас.