Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 14

— Ты собираешься нас уничтожить? Ты сам?

— Не совсем правильная трактовка проблемы. Это скорее напоминает шахматную партию: чтобы выиграть, совсем не обязательно демонстрировать собственную силу — достаточно воспользоваться слабостью противника. Если бы вы не создали соответствующих условий, я ничего не смог бы сделать. В моих силах повлиять только на то, что уже существует.

— Ну, и что же это будет? Третья мировая война? Экологическая катастрофа? Какая-нибудь хитрая эпидемия?

— Пока еще не знаю, и тебе не следует разговаривать со мной в таком тоне. Повторяю, в данный момент я только наблюдаю. Всего лишь разведчик…

— У меня такого впечатления не сложилось. Тлингель молчал. Мартин стал складывать фигуры.

— Ты больше не собираешься играть?

— Чтобы еще немного развлечь того, кто намеревается нас всех истребить? Большое спасибо.

— Ты неправильно понял…

— Кроме того, пиво кончается.

— А-а-а. — Тлингель с грустью следил за тем, как исчезают в ящике стола шахматные фигуры, а потом вдруг сказал: — Я бы поиграл с тобой еще и без дополнительного подкрепления…

— Нет, благодарю.

— Сердишься.

— А ты на моем месте чувствовал бы себя иначе?

— Ну, это уже чистой воды антропоморфизм.

— Ты не ответил на вопрос.

— Да, пожалуй, я тоже был бы недоволен.

— Ты мог бы дать человечеству еще одну возможность… Ну, хотя бы позволь нам самим совершить свои ошибки.

— Сами-то вы не очень заботились о тех существах, преемниками которых стали мои друзья.

Мартин покраснел.

— Ладно, считай, одно очко за тобой. Только я все равно не обязан радоваться той перспективе, что ты нарисовал.

— Ты хороший шахматист. Я знаю…

— Тлингель, я мог бы тебя обыграть, если бы как следует постарался.

Единорог фыркнул, выпустив два крошечных колечка дыма.

— Не настолько хорошо ты играешь, — проговорил он.

— А откуда тебе знать?

— Это звучит как предложение.

— Может быть. На что ты готов сыграть? Тлингель захихикал:

— Давай попробую угадать: ты собираешься сказать, что, если победишь, я должен буду пообещать не воздействовать на самое слабое звено в цепи существования человечества.

— Конечно.

— А что получу я, если выиграю?

— Удовольствие от игры. Ты же именно этого хочешь, разве я не прав?

— Условия кажутся мне несколько несправедливыми.

— Вовсе нет — особенно в случае твоей победы. Ты же сам все время повторяешь, что именно так и будет.

— Ладно. Расставляй фигуры.

— Прежде чем мы начнем, я должен сообщить тебе кое-что о себе.

— Что?

— Я плохо играю в критических ситуациях, а эта партия будет очень напряженной. Ты хочешь, чтобы я играл, максимально используя свои способности, ведь так?

— Да, но боюсь, я не смогу повлиять на твои эмоции и подогнать их под условия нашего матча.

— Мне кажется, я и сам в состоянии с этим справиться, если между ходами у меня будет больше времени, чем принято обычно.

— Согласен.

— Я имел в виду — много времени.

— Что ты задумал?

— Мне будет необходимо отвлечься, расслабиться, иметь возможность обдумать положение на доске так, будто это всего лишь обычная задача, не более того…

— Иными словами, ты хочешь получить возможность уезжать отсюда… между ходами?

— Да.

— Хорошо. На сколько?

— Ну, не знаю. Может быть, на несколько недель.

— Месяц. Сможешь проконсультироваться со специалистами, подключить к игре компьютеры. Игра получится невероятно интересная.

— Я не собирался этого делать.

— Значит, ты просто пытаешься выиграть время.

— Не стану отрицать. С другой стороны, мне это необходимо.

— В таком случае у меня есть условия. Я бы хотел, чтобы ты привел в порядок это место, сделал его более уютным. Сейчас тут противно находиться. И привези пива.

— Ладно. Об этом я позабочусь.

— Тогда я согласен. Давай решим, кто будет ходить первым.

Мартин несколько раз под столом переложил из одной руки в другую черную и белую фигуры. Протянул сжатые кулаки вперед. Тлингель наклонился и коснулся кончиком черного рога левой руки Мартина.

— Очень идет к моей гладкой, блестящей шкуре, — торжественно объявил единорог.

Мартин улыбнулся, расставляя белые фигуры для себя и черные для своего противника. Закончив, сделал первый ход — поставил пешку на е4.

Подняв изящное эбеновое копыто, Тлингель передвинул черную королевскую пешку на е5.

— Насколько я понимаю, теперь тебе требуется месяц, чтобы решить, каким будет следующий ход?

Мартин ничего не сказал, лишь передвинул коня на f3. Тлингель немедленно двинул своего коня на с6.

Мартин сделал глоток пива и поставил слона на b5. Единорог сделал ход конем на f6. Мартин тут же рокировался, а Тлингель побил конем его пешку.

— Мне кажется, мы справимся, — неожиданно сказал Мартин, — если только вы оставите нас в покое. Мы способны учиться на своих ошибках — по прошествии некоторого времени.

— Мифические существа обитают не совсем во времени. Ваш мир — это особый случай.

— А разве вы никогда не ошибаетесь?

— Ну, когда мы совершаем ошибки, они носят поэтический характер.

Мартин фыркнул и передвинул пешку на d4. Тлингель тут же ответил тем, что поставил коня на d6.

— Пора сделать перерыв, — вставая, сказал Мартин. — Я начинаю сердиться, а это обязательно скажется на игре.

— Ты уходишь?

— Да.

Он подошел к рюкзаку у стены.

— Увидимся здесь через месяц?

— Да.

— Отлично.

Единорог поднялся, несколько раз топнул, и на его темной шкуре заплясали мириады разноцветных огоньков. Неожиданно они вспыхнули ослепительным сиянием и разлетелись в разные стороны. Место, где мгновение назад находился Тлингель, окутал густой мрак.

Мартин вдруг обнаружил, что стоит, прислонившись к стене, и дрожит. Убрал от лица руки и понял, что остался один, если не считать, конечно, шахматных фигур.

Он вышел из бара.

Мартин вернулся через три дня на небольшом грузовичке, привез с собой генератор, строительные материалы, окна, инструменты, краски, морилку, чистящие средства, мастику. Обработал пылесосом все помещение и заменил подгнившие половицы и оконные рамы. Отполировал до блеска все медные части. Вычистил, покрасил и натер полы. Заделал дыры и отмыл стекла, Выбросил весь мусор.

Чтобы превратить эту помойку в нечто, снова напоминающее бар, ему потребовалась почти неделя. Затем он уехал, вернул инструменты, которые брал напрокат, и купил билет на северо-запад.