Марина Дяченко - Соль

- А если бы я…

Эрвин запнулся. Он хотел сказать «а если бы я готовил тебе подарок», ничего глупее нельзя было придумать. Он вовсе не готовил Вель-ке подарок. Он потратил эти деньги на собственные нужды и так, как считал необходимым.

- Мне очень неприятно, что ты за мной шпионишь, - сказал он и прикусил язык. Велька сгорбилась над чашкой. Упавшие пряди почти касались остывающего кофе.

Ему следовало разозлиться. Хлопнуть дверью и уйти. Это было самое правильное, что он мог сейчас сделать. Но Эрвин смотрел на Вель-ку - и комок подкатывал к горлу.

- Тебе чего-то не хватает? Что, мы плохо живем? Тебе не хватает денег на новый дом? Поверь, множество людей прямо-таки мечтает о твоих проблемах! Нет денег на новый дом, вы только послушайте!

Велька молчала. Эрвин понимал, как оскорбительно и фальшиво звучат его слова.

- Я зарабатываю эти деньги…

Еще хуже. Эрвина тошнило пошлостью и фальшью, и, к сожалению, он не мог остановиться.

- Ты без спросу лезешь в проблемы, которые совершенно тебя не касаются…

В этот момент зазвонил телефон. О, как хорошо, что он зазвонил. Эрвин, по крайней мере, получил возможность заткнуться.

- Алло, - сказал он резко и немного раздраженно.

- Господин Эрвин Тиккин?

- Да!

- Вы просили меня перезвонить. Многократно. Точнее, восемь раз.

Пауза.

Велька сидела, опустив голову, и не видела, как Эрвин разинул рот. Солнце по-прежнему било в окно, по-прежнему лоснились жирные стебли растений в вазонах-раковинах. Медленно кружилась муха над столом.

- Алло? Эрвин, вы меня слышите?

Низкий, но, в общем-то, совершенно обыкновенный голос. Не розыгрыш?

- Да.

- Вы по-прежнему хотите встретиться? У вас есть что мне сказать?

- Да.

- Кафе «Нептун», двенадцать ноль-ноль. Я вас узнаю.

Трубка замолчала. Эрвин положил телефон. Велька наконец-то выпрямилась, откинула волосы со лба, сделала движение, собираясь уйти…

- Прости, я тебе все объясню, - сказал Эрвин пересохшим ртом. - Обещаю. Только потом.

Вчера он нес девушку к морю на руках. Она весила не больше пятидесяти килограммов. А лет ей было, как выяснилось, шестнадцать.

Он хотел войти в воду, но, когда до линии прибоя осталось метров пять, она вдруг рванулась с неожиданной силой. Он не удержал ее, и она выскользнула из его рук на песок. Очень быстро, подтягиваясь на руках, кинулась к морю и через секунду уже исчезла, только хвост ударил по воде - судорожно и мощно.

И все. Остался брезент на заднем сиденье, мокрый, с приставшей кое-где крупной чешуей (а русалки роняют чешую, только когда болеют или нервничают). Остался диктофон. Собираясь на свидание в кафе «Нептун», Эрвин несколько раз проверил аккумуляторы. Потом взял запасные батарейки. Потом прихватил зарядное устройство.

Брезент из машины он предусмотрительно убрал. Вырулил из гаража; Велька смотрела на него через кухонное окно. Эрвин подумал, что по-хорошему - по-настоящему - следовало бы все рассказать ей сейчас. Все объяснить. Потому что нет никакой гарантии, что он вернется живым из кафе «Нептун». А если он не вернется - последним разговором в их жизни останется вот этот, несправедливый и уродливый, и Велька никогда не узнает, что Эрвин, по большому счету, был прав. А она - не права.

Он захотел ей все рассказать, но посмотрел на часы и понял, что опаздывает. Кафе «Нептун» находилось за городом, в холмах, скоростной туннель был на ремонте, а значит, ехать предстояло в объезд, по серпантину, забитому в этот час машинами, экскурсионными автобусами и грузовиками со щебнем. А Эрвин боялся подумать о том, что можно опоздать на эту встречу.

Он успел. Кафе открылось час назад, на стоянке было пусто. В дальнем углу, у входа на веранду, сидели две женщины средних лет. Они разговаривали, кивая друг другу поверх декоративных зонтиков, пальмочек, трубочек и прочего хлама, венчавшего коктейли в высоких стаканах.

Эрвин сел и заказал кофе. «Я вас узнаю», - сказал его собеседник. Двенадцать ноль две. Двенадцать ноль пять. Двенадцать ноль семь.

Его волнение готовилось перерасти в психоз. Что если приглашение было все-таки розыгрышем? Или хуже - провокацией? Он не знал, чего боится больше - того, что его телефонный собеседник явится, или того, что он не придет.

- Господин Эрвин Фролов?

Эрвин обернулся. Официант смотрел на него, улыбаясь.

- Вам просили передать…

Он протянул визитную карточку - белый прямоугольник без единой буквы, но с небрежным карандашным рисунком. Эрвин присмотрелся. Это была схема проезда от кафе «Нептун» к берегу моря, к месту, обозначенному жирным кружком.

Эрвин поблагодарил.

Дорога петляла. Несколько раз машина задела днищем о выступающие камни. На маленьком пляже, совершенно пустынном, стоял одинокий автомобиль странного вида. Присмотревшись, Эрвин понял, что это амфибия. У самой воды беспечно подрагивал на ветру яркий пляжный зонтик. Белые пластиковые кресла и круглый столик, будто перенесенные одним махом из недорогого прибрежного кафе, казались очень неуместными. В какой-то момент Эрвину показалось, что это оскорбительный намек.

Он вышел из машины и медленно подошел к столу.

- Садитесь, Эрвин Фролов.

Пластиковые ножки глубоко увязли в мелкой гальке. За кромкой прибоя, почти под ногами, гнили водоросли и мидии. На белом столе лежал браслет собственной конструкции Эрвина: металлический обруч, медная пластинка с выгравированным текстом. Застежка на шурупе, чтобы невозможно было снять без инструментов, сгоряча. Именно этот браслет он надел вчера на руку девушке в машине.

Эрвин положил рядом диктофон. Уселся, не глядя на собеседника.

- Вы боитесь?

- Я лезу не в свое дело. Это не вполне безопасно.

- И все-таки лезете?

Эрвин поднял глаза. Черная с проседью борода его собеседника закрывала половину лица и опускалась низко на грудь. Борода выдавала возраст. Зеленые глаза - ярко-зеленые, как листва - не могли принадлежать старику. В длинных волосах, по оттенку намного светлее бороды, седины не было вовсе. Нос выдавался вперед и походил на хищный клюв.

- У меня есть на то свои причины. Собеседник кивнул:

- Я с вами встретился, как вы хотели. Я сделал это, потому что вы купили, как я понял, восемь девочек и выпустили, предварительно допросив и надев на руку каждой такую штуку, - длинный палец с загнутым белым ногтем указал на браслет. - Я понимаю, что вы искали встречи со мной, и спасение девочек было всего лишь методом. Тем не менее вы их спасли.

- Вы не совсем правы, - Эрвину было трудно говорить. Когда-то вот так же трудно ему было выговаривать слова на огромной сцене, при большом скоплении народа, когда он еще школьником выступал на каком-то концерте. - Вернее, вы совсем не правы. Я выкупал их потому, что я не могу… - он запнулся. Речь была отрепетирована заранее, много раз он представлял себе, как произнесет эти слова. - Потому что положение дел с работорговлей волнует меня, кажется, гораздо больше, чем вас!