Юрий Тупицын - В дебрях Даль-Гея

— Ты пощупай город, — в шутку предложил Клим, — может быть, «Ладога» в нем спряталась. Не зря же туда ходят любопытные диплодоки!

Инженер пожал плечами и механически навел аппаратуру на город. Когда после экспозиции он стал просматривать ленту записи, у него, что называется, глаза полезли на лоб. Клим, наблюдавший за работой товарища, мгновенно оказался рядом с ним.

— «Ладога»?

— Не мешай! — отозвался Кронин. И сколько его ни тормошил Клим, оставался глух и нем, как египетская мумия. Только закончив анализ, он откинулся на спинку кресла, посмотрел на Клима невидящими глазами и бесстрастно сообщил:

— Это не «Ладога». Но наличие ядерной энергетики на Мезе можно считать доказанным.

— Что?!

— Смотри сам, — коротко предложил Кронин.

Клим плюхнулся в освобожденное инженером кресло и впился глазами в ленту записи, рядом с которой Кронин положил эталонную радиометрограмму. Сомнений быть не могло! Аппаратура «Торнадо» засекла точечный источник проникающей радиации, характер которой во всех деталях соответствовал излучению плутониевых реакторов, когда-то широко распространенных на Земле.

— Ящеры и атомные станции. Но это же нелепость! — возмутился Клим, на что инженер резонно заметил, что исчезновение «Ладоги» тоже нелепость, но тем не менее факт.

Командир «Торнадо», когда его познакомили с результатами сенсационных наблюдений Кронина, долго сидел в молчаливом раздумье.

— Вы уверены, что это плутониевые станции? — спросил он наконец.

— Ни в коей мере! — сразу же очень решительно ответил Клим.

Инженер пожал плечами.

— Спектр излучения типичен для таких станций. Совпадает даже тонкая структура.

— Природа выкидывает фокусы и почище, — возразил Клим.

— И все же, — инженер был деликатно настойчив, — предположение о плутониевых станциях много вероятнее природных фокусов.

Лобов покосился на штурмана, который дипломатично промолчал, лишь передернув плечами, и решил:

— Будем садиться по координатам, которые дал Штанге. Корабль — не детская игрушка, должны же остаться какие-то следы!

Глава 2

Пренебрегая затратами энергии, а в непосредственной близости от крупной планетной массы они были нерационально велики, Лобов установил гравитосвязь с базой и запросил разрешение на посадку. После получасового молчания, последовавшего за указанием «ждите», — на базе, по-видимому, был созван совет, — посадку разрешили с обязательным соблюдением мер безопасности, оговорившись, что попутно с поисками «Ладоги» следует попытаться установить контакт с мезойской цивилизацией, если таковая существует, и определить примерный индекс безопасности планеты.

Лобов с ювелирной точностью посадил «Торнадо» по координатам Штанге. Стоянка «Ладоги» должна быть где-то совсем рядом, но вокруг, сколько видел глаз, простирались лишь голые красные пески с редкими серыми пятнами скудной растительности. Надо было начинать планомерный продуманный поиск. Командир решил производить его без взаимной подстраховки. Это допускалось в виде исключения, зато намного сокращало время спасательных работ. Лобов сознательно шел на риск — ведь хороша лишь своевременная помощь, любое, казалось бы, самое незначительное промедление иногда оказывается роковым.

На разведку атомного города он направил Клима Ждана.

— Твоя главная задача, — напутствовал Лобов штурмана, пассивное наблюдение. Активность можешь проявить только в том случае, если встретишь кого-нибудь с «Ладоги». Без нужды униход не покидай. Выход во всех случаях только в нейтридном костюме. Оружие — скорчер.

— В общем, максимум безопасности, — неторопливо сказал штурман. — Не беспокойся, Иван. Я отлично знаю, что это такое.

— Знать мало, надо выполнять.

— Буду дисциплинирован, как стажер-первокурсник.

Несмотря на бравый вид и шутливый тон, штурман волновался. Да это и понятно. Разведка планеты, на которой бесследно пропадают гиперсветовые корабли, чревата всякими неожиданностями.

Кронин колдовал за своим необъятным контрольным пультом. Так было всегда: Ждан и Лобов вели разведку, а инженер проверял исправность корабельных систем и готовил «Торнадо» к немедленному старту. Такая готовность обязательна при посадке на неосвоенные планеты.

Клим покосился на Алексея и сказал надменно:

— Хотел по возвращении презентовать тебе хвост диплодока, но теперь ты не получишь и чешуйки.

Кронин обернулся, разглядывая облаченного в черный нейтридный скафандр штурмана.

— Желаю тебе добыть самый длинный хвост в Галактике, инженер улыбнулся, но глаза оставались грустными.

— Счастливого поиска, Клим! — серьезно добавил Лобов.

Глядя, как в мутно-голубом пыльном небе тает силуэт унихода, Лобов спросил у Кронина:

— Работы много?

— Не больше чем на час.

— Хорошо. Не торопись, подождем известий от Клима. — Он помолчал и добавил: — Я пока пошарю по окрестностям, попробую найти стоянку «Ладоги». — Прошелся по рубке и остановился прямо перед инженером. — Тебе пока выход из корабля запрещаю.

Кронин приостановил работу и не без удивления взглянул на командира. Лобов нехотя пояснил:

— Я полтора года летал со Штанге. Юст — настоящий гиперсветовик. И если он бесследно пропал вместе со всем экипажем, дело неладно.

Глава 3

Примерно на полпути к атомному городу Клим наткнулся на дорогу. Она тянулась через пески прямой зеленоватой полосой, лишь иногда плавно огибая какие-то невидимые с высоты препятствия. Как только Клим убедился, что это не мираж и не иллюзия, он резко снизился, сбавил скорость и полетел вдоль дороги, во многих местах заметенной песком. Иногда наносы были так широки, что дорога вообще исчезала. Лишь пролетев некоторое время вслепую, Клим снова натыкался на нее. И все-таки это искусственное сооружение бесстрастно свидетельствовало о некогда существовавшей здесь цивилизации. Существовавшей или существующей?

Клим завалил машину в крутой вираж: занятый дорогой, он чуть было не проскочил любопытное строение слева. Оно было сильно разрушено, и штурман долго не мог понять его назначения. Только когда Клим догадался набрать высоту и зайти издалека, все вдруг встало на свои места: под ним была мощная космическая антенна дальней связи с примерно тридцатиметровым параболическим отражателем. От его прочного каркаса уцелело немногим больше трети, густая металлическая сеть, образовывавшая в свое время поверхность зеркала, разрушилась, истлела и лишь кое-где висела жалкими трухлявыми клочьями.