Деймон Найт - Билет куда угодно

— Ну хорошо, а где же вы находились в два часа?

— В аудиториях, где же еще? Проводил демонстрацию.

— Какую демонстрацию?

— Опыта с темпоральной энергией.

Длинными ухоженными пальцами Уэллс взял со стола авторучку и сделал пометку в блокноте.

— Значит, в два?

— Да, черт побери. В марте изменилось расписание, и теперь дневные занятия начинаются в два.

— Верно. Кажется, припоминаю. — Уэллс неуверенно нахмурился, дергая себя за нижнюю губу. — Странно. Неужели Орвиль забыл? Наверное, у него просто выскочило из головы… Знаете, Нейсмит, дело, похоже, пахнет керосином. Когда Орвиль мне в полтретьего позвонил, на нем лица не было. — Орвиль, нервозный блондин, возглавлял физический факультет. — Ему тогда как раз позвонили из полиции — этот самый Чуран туда нажаловался. Орвиль, ясное дело, все свалил на меня. Он знает, что я занимаюсь вашей амнезией. Так что, Нейсмит, давайте начистоту. Надо выяснить, что к чему.

Нейсмит потихоньку начал звереть.

— Я уже сказал: в два часа я был в аудиториях. Если не верите мне, спросите студентов.

Уэллс снова глянул в блокнот, начертал там пару бессмысленных закорючек, а затем с умным видом произнес:

— Вот вы говорите: «в аудиториях». Насколько я понимаю, вы проводили занятия по многоаудиторному методу?

— Конечно. Почти все учебные курсы многоаудиторные. Сами знаете, как загружены профессора.

— Да-да, знаю-знаю. Но я не о том. Получается, что в два часа вы находитесь в нескольких местах одновременно.

— В девяти или даже в десяти, — уточнил Нейсмит. — Речь идет о девятиузловом дупликаторе в восточном крыле Научного корпуса.

— Вот-вот. Тогда возникает следующий вопрос: а не могло получиться так, что сегодня в два часа дня вы оказались в одиннадцати местах одновременно?

Нейсмит молча сидел и считал до двадцати одного, усваивая услышанное. Затем ответил:

— Если откровенно, то сама мысль нелепа. Вы говорите, контора этого Чурана где-то в Голливуде. А радиус действия поля дупликатора всего футов пятьсот.

— Но возьметесь ли вы утверждать, что это в принципе невозможно?

Нейсмит энергично заиграл желваками.

— Нет. Разумеется. Не возьмусь. Но нынешней науке такое и не снилось. Вы что, думаете, я схимичил с дупликатором Гиверта, чтобы спроецировать своего двойника в контору какого-то Чурана, которого я не знаю и знать не хочу?

— Ничего я не думаю. — Уэллсовская авторучка чертила в блокноте медленные круги. — Но послушайте, Нейсмит — зачем Чурану лгать?

— Понятия не имею! — взорвался Нейсмит, потрясая могучими кулаками. — Уэллс, происходит нечто странное. Сам пока толком не понимаю что. И мне это совсем не нравится. Но будь я проклят…

Гудение видеофона прервало тираду профессора. Не сводя глаз с Нейсмита, Уэллс ткнул пальцем кнопку.

— Слушаю?

От первых же слов из видеофона у Нейсмита голова пошла кругом.

— Уэллс! Вы только послушайте! — послышался поросячий визг Орвиля, и Нейсмит тут же увидел белобрысую голову декана физфака, карикатурно вытянутую в видеофоне. — Он мертв! О Боже! Сгорел заживо! А последним с ним видели Нейсмита! Кошмар! Уэллс! Почему вы до сих пор…

— Нейсмит у меня в кабинете, — вставил наконец Уэллс. — А кто умер? Вы о ком?

— Да о Рэмсделле! О Рэмсделле! Я же говорю! Рэмсделл мертв! О Боже! Вот, смотрите! — Белое как туалетная бумага лицо Орвиля отодвинулось, а в следующее мгновение точка обзора сместилась вниз.

На сером кафельном полу, будто жутко изуродованная кукла, раскинулось пухлое тело. Грудь, голова и руки — сплошная обгорелая масса.

— Полиция выезжает! — послышалось верещание Орвиля. — Держите его! Не дайте ему уйти!

Глава 2

Не успел истерический вопль Орвиля затихнуть, как Нейсмит резко повернулся — два стремительных прыжка — и он уже у двери.

— Что? — запоздало рявкнул Уэллс, привставая со стула. — Подождите, Нейсмит…

Так и не ответив доктору, Нейсмит откатил дверь и, выскочив из кабинета, рванул по дорожке. Кровь бурлила в жилах; страха он не чувствовал — только вдохновляющий напор гнева.

За миг до того, как Орвиль закончил, ситуация моментально прояснилась. Улик у полиции нет, и арестовать его не могут; но его непременно задержат до выяснения.

У подножия холма он поймал свободное такси и бросил водителю:

— В Голливуд. Адрес по дороге.

Пока машина разворачивалась и устремлялась на восток по Фривею, Нейсмит сунул в видеофонную щель четвертак и набрал: «Справочное. Голливуд». Загорелось желтое табло. Нейсмит набрал: «Ч-У-Р-А-Н».

Светящееся изображение запрыгало и помутнело; затем появилась страничка разборчивого текста, медленно ползущего снизу вверх по экрану. Нейсмит нажал кнопку «Стоп». Ага, вот он: «М. Чуран, импортер» — и адрес на Сансет-бульвар. Нейсмит взглянул на часы — ровно четыре, а большинство калифорнийских деляг не закрывают контор до половины пятого. Время еще есть.

— Приехали, мистер, — сообщил водитель и протянул руку к счетчику. Нейсмит расплатился и вышел. Здание оказалось желтокаменным убожеством прошлого столетия. В вестибюле на допотопном указателе белыми буквами значилась фамилия Чурана. Нейсмит поднялся на лифте до пятого этажа. Рифленая стеклянная дверь с табличкой «ЧУРАН» оказалась заперта; изнутри не доносилось ни звука.

В приступе гнева Нейсмит отчаянно забарабанил в дверь. Коридор огласился грохотом.

Из-за двери соседнего кабинета высунулся розовощекий парень в рубашке с короткими рукавами, с распущенным галстуком на шее.

— Эй! — воскликнул парень. — Какая муха тебя укусила? Кончай беситься.

Нейсмит только взглянул на него — и все. Парню, похоже, стало не по себе — он вздрогнул и отступил под защиту своей двери.

— Без обид, — добавил он.

— Чурана знаешь? — потребовал ответа Нейсмит.

— Ясное дело, знаю, — каждый день здороваемся. Только нет его, — уже полчаса, как свалил. Сам видел.

Нейсмит уставился на запертую дверь. Торопился, да не успел. В порыве нетерпения он изо всех сил дернул за ручку — замок с громким щелчком сломался и дверь распахнулась.

— Эй! — воскликнул парень и вытаращил глаза. — Эй, ты чего…

Нейсмит решительно вошел в приемную. За столом никого. В кабинете тоже ни души. Картотечные шкафы раскрыты и пусты. В настольных папках ни бумажки. И к стенам ничего не прикноплено. В углу потрепанного ковра крупная свежая клякса. В мусорной корзине несколько зазубренных осколков фарфоровой вазы и букет увядших цветов.

Озадаченный, Нейсмит замер и принюхался. В комнате висела откровенно нерабочая атмосфера; но обострившееся восприятие Нейсмита различало что-то еще — смутное, коробящее. Да-да, слабый, но вполне различимый запах — терпкий, раздражающий.