Коллектив авторов - Полдень, XXI век (ноябрь 2012)

В итоге было установлено, что ретровирусы подобного типа известны науке и относительно хорошо изучены. За серию работ в этом направлении группе ученых в составе Д. Бэлтимора (David Baltimor), Р. Дулбекко (Renato Dulbecco) и X. Темина (Howard Temin) в 1975 г. была присуждена Нобелевская премия по физиологии или медицине. Указанные специалисты по невыясненным причинам к вышеупомянутым работам не привлекались.

По словам Зайтлин (Цейтлиной), аналогичные работы велись в 60-е годы и в НИИ криобиомедицины, где были получены сходные результаты. Режимный характер работ не предусматривал открытых публикаций, однако, по ее мнению, закрытые отчеты должны находиться в спецотделах НИИ, а также в АН УССР. О дальнейшем ходе работ в этом направлении в НИИ криобиомедицины ей якобы неизвестно. Представлялось бы целесообразным активнее задействовать имеющиеся наработки для окончательного выяснения природы массовых заболеваний с целью предотвращения возникновения аналогичных ситуаций в будущем.

По сообщению Зайтлин, попытки установления источника возбудителя вирусных заболеваний, предпринятые спецслужбами США и других стран, в частности Канады, Великобритании и Франции, ни к чему не привели. Созданная администрацией США межведомственная комиссия в составе представителей научных кругов, спецслужб и сотрудников средств массовой информации (?) пришла к выводу о невозможности искусственного создания таких типов вирусов в настоящее время в связи с отсутствием необходимой теоретической базы и сопутствующих экспериментальных методик и технологий. Возможность создания такого типа вирусов в неустановленной лаборатории была исключена с вероятностью 99,5 %. Проведенная под благовидными предлогами тщательная проверка известных лабораторий, занимающихся аналогичной или смежной тематикой (за исключением расположенных на территории СССР), показала, что ни одна из них не располагает необходимой теоретической и экспериментальной базой. Учитывая озабоченность партнеров невозможностью проверки лабораторий на территории СССР и связанную с этим настороженность, представлялось бы целесообразным, если это возможно, предоставить зарубежным партнерам требуемые гарантии по дипломатическим или иным каналам.

В ходе обсуждения межведомственной комиссией возможных источников возбудителей была высказана гипотеза об их внеземном происхождении. В частности, обращалось внимание на то, что незадолго до возникновения очагов заболевания произошло сближение с Землей небесного тела с сильно вытянутой апериодической орбитой. Дистанция расхождения была оценена в несколько десятков тысяч километров, что по космическим масштабам оценивается, как весьма близкое. Согласно выдвинутой гипотезе, материал космического объекта мог содержать вирусные компоненты, позднее неравномерно выпавшие на поверхность Земли в северном полушарии, что и послужило причиной локальных эпидемий. Вероятность внеземного происхождения вирусного материала и достижения им поверхности Земли в жизнеспособном виде была оценена комиссией в менее чем один процент, тем не менее, особое мнение эксперта, выдвинувшего данную гипотезу, было включено в доклад комиссии Конгрессу США. Учитывая малую, но не нулевую вероятность упомянутой гипотезы, а также видимое отсутствие явных источников вирусного материала, представлялось бы целесообразным поручить компетентным организациям АН СССР проверить высказанную гипотезу на предмет ее подтверждения или опровержения.

Следует учитывать, что приведенная выше информация воспроизводится со слов Зайтлин (Цейтлиной) и не может быть в настоящее время подтверждена из других источников. Текстом секретного доклада межведомственной комиссии Зайтлин не располагала и воспроизводила его по памяти на основе многостраничного документа, с которым была ознакомлена лишь однажды. В связи с этим представлялось бы целесообразным предпринять меры по оперативному добыванию текста доклада.

С. П. Корольков

9.6

Шифровальщик унес исписанные пронумерованные листки, а я остался сидеть в вашингтонской резидентуре, в клетушке без окон, с перфорированными звукопоглощающими стенами. В голове гудело, да и вне головы тоже гудела аппаратура подавления электронных средств разведки. «Ноги мыть и воду пить». И где она только выкопала это мерзкое выражение? Вспомнил, иначе на что мне такая память. Достоевский, «Униженные и оскорбленные».

Интересно бы проверить, смогла бы она читать мои мысли из этого защищенного помещения? И на каком расстоянии она их может воспринимать? Не спросил. Очень многое я не спросил. Не хватило времени.

В мой отчет из ее рассказа вошло очень мало. Я заранее решил, что упомяну только то, что совершенно необходимо сообщить. И уж никак не про чтение мыслей или санскрит. И не про великого вождя в жидком гелии. Все лишнее останется за бортом. Изящество высушенной дистиллированной информации, образец научно-бюрократической прозы – вот все, что от меня требуется и ожидается. Ни эмоций, ни сомнений, ни суждений, ничего этого не надо. В науке то же самое. Человек месяцами, а то и годами мучается, работает, не спит ночами, пробует, ошибается, снова пробует, снова ошибается, спорит с коллегами, ссорится с женой, лечит язву, потом наконец находит или не находит то, что искал, и пишет статью или книгу, где ничего этого нет и все представляется как красивый, прямехонький путь от гипотезы к ее подтверждению. Впрочем, и жизнеописания так называемых великих людей тоже выглядят как четко проложенная магистральная мировая линия, а не как запутанный лабиринт часто бессмысленных действий и поступков, каковым и является любая, даже великая жизнь.

Мы просидели всю ночь. Она рассказывала неторопливо и почти спокойно. Двадцать лет – большой срок, и она многое простила. Не только мне, но и другим. Но она не могла простить, что их работы остались в секретных портфелях первого отдела. Они открыли обратную транскриптазу раньше Темина и Бэлтимора, умоляли разрешить опубликовать свои результаты хотя бы частично, но получили твердый отказ, подслащенный обещанием дать Ленинскую премию, хотя и без публикации в печати имен лауреатов. Но и этой премии их лишил Андропов за «синагогу». Иметь в руках верную нобелевку и не получить ее из-за твердолобости тупых держиморд из органов было выше ее сил. Этого простить она не могла. А теперь и я был в числе этих держиморд.

Я ее не прерывал и уже не старался ни о чем не думать. Просто сидел и слушал, даже вопросов не задавал, потому как она и без высказанных вопросов рассказывала все, что я хотел знать. Но времени все равно не хватило.

Мы выпили на кухне растворимого кофе, она пошла переодеться, а я сидел и смотрел в медленно рассеивающийся за окном мрак. Мы дошли до автобусной остановки, попрощались, и она ушла, а я доехал до гостиницы, забрал вещи и неторопливо побрел в сторону Публичной библиотеки на углу Пятой авеню и 42-й улицы.