Александр Казанцев - Донкихоты Вселенной
Но я могу заглянуть в целый мир, доступный и моим читателям. Мир, рожденный воображением, которое оттолкнется от реальностей сегодняшнего дня с его проблемами и стремлениями.
И я принимаюсь за роман, "роман-гипотезу", чтобы представить себе все последствия существования или несуществования вытекающих из теории относительности парадоксов, связав это с гипотетическими выводами из реальных событий. Летать ли меж звезд с ничем не ограниченными скоростями, обгонять ли время оставшихся на Земле. Или вернуться с космическими трофеями знаний в наше тревожное, но родное время?
Часть первая
ДИКИЙ СПУТНИК
Жаден разум человеческий. Он не может ни остановиться, ни пребывать в покое, а порывается все дальше.
Ф. Бэкон.
Глава первая
ПОСЛАНЕЦ КОСМОСА
Родина наша - это колыбель героев, где плавятся простые души, становясь крепкими, как алмаз и сталь.
А. Н. Толстой.
Взгляд в далекие исторические эпохи, в конечном счете полет воображения - единственно реальная "машина времени", способная перенести на сотни и тысячи лет вперед или назад.
Нелегко представить себе в нашем четвертом тысячелетии людей и события первых веков робкого для нас, но дерзновенного для наших предков выхода человека в космос. Однако звездная эра человечества началась лишь тогда, когда ученые рискнули отказаться от парадоксов теории относительности, отрицавшей возможность достижения скоростей движения выше световой. Этим постулатом связал и заворожил человечество признанный гениальным древний ученый Альберт Эйнштейн.
Эпицентром борьбы научных воззрений, приведших к катаклизмам, о которых пойдет речь, оказались Московский университет и Академия наук.
Заранее прошу всех, кто прикоснется к моим мнемоническим кристаллам, простить недостатки в видении деталей далекого прошлого и незнакомых черт характера прежних людей.
Бесконечно трудно различить из нашего времени былых корифеев ума, скажем, бородатого русского ученого Менделеева, который свел в одну таблицу все химические элементы, еще не зная их радиоактивности. Или тоже русского и тоже бородатого ученого Курчатова, который жил (что ныне неведомо многим!) уже позднее, заложив начало использованию внутриядерной энергии атомов.
Непросто нам из нашего "далека" разобраться в деятельности француза Жолио-Кюри (или просто Кюри?), англичанина Резерфорда, отрицавшего, быть может, из-за страха за человечество, перспективы открытого им расщепления атомов. Или американца Оппонгеймера, отказавшегося от участия в продолжении собственных разработок в военных целях.
Примечательна смелая критика общей теории Эйнштейна ректором Московского государственного университета академиком Логуновым, блистательно завершенная лишь сто лет спустя в третьем тысячелетии работами академика Зернова, утверждавшего, что из звездных далей можно вернуться в свое родное время.
События, в которые нам предстоит окунуться, развивались как раз тогда, в центре первого государства, где люди отказались от наживы с помощью собственности. Они существовали рядом со странами архаического собственнического устройства. Клокочущий водоворот противоречий, вражды и угроз противостоял общепланетным интересам, которые в конечном счете спасли человечество от гибели и неизбежно привели во имя сохранения жизни на Земле к отказу от войн.
На смену им пришли грандиозные международные проекты, в том числе и первых звездных рейсов (тогдашний взгляд науки гарантировал возврат звездолетов в пределах десятилетия). Осуществление таких проектов потребовало небывалого сплочения научных и технических возможностей всех стран независимо от их устройства.
Особое место тогда было отведено Москве, удивительному городу, стоявшему на месте теперешнего нашего Мегаполиса, поглотившего своей двухсоткилометровой зоной все былые прилегающие города, но сохранившего, к счастью, былое древнее имя.
Старинный город переживал тогда борьбу ревнителей новизны и защитников красоты былого. Велись жаркие споры, заключить ли Москву-реку в трубу, чтобы проложить над ней современные улицы с домами до неба. Победила все-таки трогательная забота предков о самобытной старине. Реку сохранили в первозданном виде, а часть города сделали заповедной, не останавливаясь даже перед сносом чужеродных зданий.
Архитектура ведь, как известно, отражает характер прежних эпох, представляя собой монументальную "письменность" ушедших поколений.
И, переходя ныне с улицы на улицу в заповедной части города, мы как бы переворачиваем страницу истории.
Именно это я и стараюсь сделать с помощью своего несовершенного, конечно, воображения, представляя себя стоящим на берегу сохраненной Москвы-реки напротив лесистого склона памятных Ленинских гор.
Через излучину живописной реки был переброшен в те времена двухъярусный мост. По нижнему ярусу с направляющими рельсами двигались поезда многоместных экипажей (вагонов), а по верхнему мчались экипажи самоходные с топливными двигателями (подумать только!), автомобили, заполонившие в ту эпоху улицы всех земных городов, бездумно уничтожая бесценное для нас теперь ископаемое горючее, которое и называть так даже неправомерно!
По верху моста тянулись пешеходные дорожки, с которых открывался чудесный вид на реку и город с его историческими памятниками, поднимавшимися над морем зданий.
Отрешившись от нашего времени, можно было почувствовать себя участником событий, которым я посвящаю этот свой труд.
Разумеется, это удалось мне сделать лишь благодаря последствиям всего случившегося в 2076 году по древнему календарю.
И пусть позволено будет мне, историку, изучавшему далекое прошлое из четвертого тысячелетия, передать слово (как говорили в древности!) мне, художнику, который уже иными словами будет рисовать представляющихся его воображению героев, воспроизводя события, участниками которых они были.
Наука о вероятности всегда оставляет долю вероятности для самого невероятного. Это и произошло тогда у реконструированного метромоста, как называли его древние москвичи.
По реке плыло множество водовелосипедистов. Никакие двигатели на судах не применялись уже и тогда, оберегая чистоту воды. Река принадлежала лишь пловцам и велосипедистам.
Яркое безоблачное небо летнего дня. И вдруг синеву пронизала косая молния, не зигзагообразная, как в грозу, а прямая, на миг застывшая в воздухе, сначала сверкая собственным светом, а потом серебристым дымчатым столбом сияя на солнце.
Неведомое тело упало в реку, подняв в ней столб воды и пара, вызвав после этого бурю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});