Эдгар Берроуз - Земля ужаса

— Это волшебство, известное только людям Сари.

— Дай ему свое весло, Рамп, — приказала Глак.

Получив весло, я подумал было, что она собирается заставить меня грести, но она имела в виду совершенно другое.

— Давай, — сказала она, — используй свое волшебство и сделай так, чтобы из него появились дым и гром, смотри только не убей кого-нибудь.

— Это неправильная палка, — ответил я. — Я ничего не смогу сделать с ней, — и вернул весло Рамп.

— Тогда какая палка тебе нужна? — спросила она.

— Мне нужен крепкий тростник, который растет только в Сари, — ответил я.

— Я думаю, ты лжешь. После того как мы вернемся в Уг, тебе лучше найти несколько таких палок, если ты желаешь себе добра.

Направляя каноэ по узкому ущелью, они принялись судачить обо мне. Могу сказать, что они были очень сдержанны в своих оценках, решив, что я слишком женоподобен для их идеала мужчины.

— Посмотрите на его руки и ноги, — сказала Фудж. — Он мускулист, как женщина.

— Никакой привлекательности, — добавила Рамп.

— Мы можем отправить его работать вместе с остальными рабами, — сказала Глак. — Он может даже помочь в бою, если на деревню нападут.

Фудж кивнула.

— Кажется, он годится только для этого.

Вскоре мы выплыли из ущелья в большую долину, где я увидел открытое плато и лес, и деревню на правом берегу реки. Это была деревня Уг, конец нашего пути.

Глава III

Уг была примитивной деревней. Стены хижин представляли собой бамбукообразный тростник, вертикально воткнутый в землю и переплетенный длинной прочной травой. Крышами служил настил из нескольких слоев больших листьев. В центре деревни находилась хижина Глак, она была больше остальных, окружавших ее неровным кольцом. Не было ни заборов, ни других оборонительных сооружений. Как и их деревня, эти люди были крайне примитивны, их культура находилась на очень низком уровне. Они имели несколько глиняных сосудов без всяких украшений и несколько грубо сплетенных корзин. Шедевром их работы служили каноэ, но и те были очень грубы. Их пращи были самой простой конструкции. Несколько каменных топоров и ножей в их хозяйстве считались сокровищем.

Поскольку во время моей жизни с этими людьми я не видел, чтобы кто-либо их изготавливал, я решил, что они были отобраны у пленников, попавших сюда из земель за пределами этой долины. Очевидно, дымовые факелы были их собственным изобретением, так как в других землях я не встречал ничего подобного. Но мог бы я распорядиться тем, что они имели, намного лучше их самих?

Мы с Перри часто обсуждали беспомощность человека двадцатого столетия, оторванного от своих ресурсов. Мы нажимаем на кнопку — загорается свет и даже не задумываемся об этом, но многие ли из нас могут построить генератор для получения этого света? Мы воспринимаем поездку на поезде как должное, но многие ли из нас могут построить паровой двигатель? Многие ли из нас могут делать бумагу, чернила, тысячи других обыденных вещей, которыми мы пользуемся ежедневно? Сможете ли вы переработать руду, даже если узнаете ее, когда найдете? Можете ли вы хотя бы сделать каменный нож, имея в своем распоряжении столько же инструментов, сколько было у людей каменного века, а именно — ничего, кроме собственных рук и других камней?

Если вы думаете, что первый паровой двигатель был чудом изобретательности, то ошибаетесь — насколько больше изобретательности должно было потребоваться для того, чтобы придумать и изготовить первый каменный нож!

Не смотрите с пренебрежением на людей каменного века. Их культура, по сравнению с тем, что было до них, выше, чем ваша! Подумайте, например, о том, каким чудесным должен был быть изобретательский гений, чтобы придумать и успешно создать инструменты для добывания огня. Это безымянное создание забытого века более велико, чем творения Эдисона.

При приближении нашего каноэ к берегу у деревни меня развязали; когда же лодка коснулась земли, меня грубо выбросили из нее. Каноэ были вытащены из воды. Несколько воинов спустились на берег поприветствовать приплывших, за их спинами толпились мужчины и дети; все они, казалось, немного опасались грозных женщин-воинов. Я же вызвал у них лишь легкое любопытство.

Женщины, не видевшие меня до этого, смотрели на меня с презрением.

— Чей он? — спросила одна из них. — Не слишком большая награда за целый потраченный день.

— Он мой, — сказала Глак. — Я знаю, что он может драться, я видела это, и он сможет работать не хуже женщины: он достаточно рослый.

— Можешь оставить его себе, — сказала другая. — В своей хижине я бы места ему не дала.

Глак повернулась к мужчинам.

— Глула, — позвала она, — подойди и забери это.

Его зовут Дэвид. Оно будет работать в поле. Смотри, чтобы его кормили и чтобы оно хорошо работало.

Вперед выступил безволосый, женоподобный, маленький мужчина.

— Да, Глак, — сказал он тонким голоском, — я буду следить, чтобы оно работало.

Я пошел за Глулой по направлению к деревне; когда мы проходили мимо толпы мужчин и детей, трое мужчин и трое детей двинулись за нами, презрительно разглядывая меня.

— Это Румла, Фула и Гила, — сказал Глула, — а это — дети Глак.

— Ты не очень-то похож на мужчину, — сказал Румла, — такой же, как все те, кого мы ловим за долиной. Должно быть, там очень странный мир, где мужчины выглядят как женщины, а женщины выглядят как мужчины, но это, должно быть, чудесно — быть больше и сильнее, чем твоя женщина.

— Да, — сказал Гила, — если бы я был больше и сильнее Глак, я бил бы ее палкой каждый раз, когда видел.

— И я бы тоже, — сказал Глула. — Я бы убил эту здоровую скотину.

— Вам, кажется, не очень по душе Глак? — спросил я.

— Ты когда-нибудь видел мужчину, которому была бы по душе женщина? — ответил Фула. — Мы ненавидим этих животных.

— А почему же тогда вы не сделаете чего-нибудь? — спросил я.

— А что мы можем сделать? — сказал он. — Что мы, бедные мужчины, можем с ними сделать? Даже за попытку заговорить с ними, они избивают нас.

Они отвели меня в хижину Глак, и Глула указал на место у самой двери.

— Можешь спать здесь, — сказал он.

Мне показалось, что лучшими считались места в дальнем от двери конце хижины, потому что, как я узнал позже, все мужчины боялись спать рядом с ней из страха, что при налете на деревню их могут похитить, а это их пугало больше всего. Они знали свои невзгоды и беды в Уге, но не будет ли им еще хуже в Гефе или Джулоке, двух других деревнях долины, которые постоянно совершали набеги за мужчинами и рабами.