Л. Тейлор - Измени жизнь
Прошлой ночью мне приснился странный сон. О той леди, которая проводила все эти тесты. Но сперва надо написать о самих тестах. Моя новая учительница, мисс Кобл, рекомендовала мне пройти их. Тесты эти придуманы в Институте исследования человеческого интеллекта в городе Нью-Йорке. Я сказала, что я еще не человек, а ребенок, но мисс Кобл ответила, что все в порядке и тесты предназначены не для одних взрослых, а для всех. Поэтому в школу пришла мисс Бреннан и провела со мной эти испытания. Мне пришлось спуститься в кафетерий (он пустовал, потому что есть было еще рано). У мисс Бреннан нашлась для меня уйма вопросов, и все они были забавными, но чуточку глуповатыми, ну, приходилось повторять за ней числа, решать задачки, которые сумел бы решить всякий дурак, и запоминать длинный-длинный-длинный перечень слов. Я должна была сказать ей, что все они означают. Она на каждом моем слове удивленно поднимала брови и казалась очень глупой, но я постаралась не смеяться. А потом настало время ланча, однако я еще не освободилась.
После завтрака мисс Бреннан первым делом попросила меня нарисовать человечка. Она сказала, чтобы я постаралась, и я так и поступила. Она вся извелась, дожидаясь, пока я закончу, но ведь когда ты вырисовываешь рукав на согнутой руке, нужно потратить много времени, чтобы изобразить всю мелкую сетку складок. Еще она сказала, чтобы я не выписывала во всех подробностях дырочки, складывающиеся в узор на ботинках моего человечка, но я тем не менее постаралась. А потом пришло время идти домой.
Это было в понедельник. Во вторник я выполняла другие тесты, а вчера она пришла и сказала, что я так хорошо поработала над всеми ними, что она решила провести еще один. Теперь речь пошла о том, что я думаю об окружающем мире. О Гитлере, о Хирохито и Муссолини, но я сказала ей, что теперь, после того, как мы заняли Цецилию, Муссолини долго не продержится.
Тут Мэгги остановилась. Цецилия, как женское имя, бесспорно, не смотрелась в строке. Чуть подумав, она зачеркнула слово и написала — Сицилия, одобрительно кивнула самой себе и уже с легкой душой продолжила свое письмо.
Потом мисс Бреннан стала расспрашивать меня обо всем, о чем я когда-либо думала. Наконец она достала небольшой фонарик и велела мне смотреть на его свет, пока не захочется спать. Я спросила, не новый ли это тест, она сказала мне — да, самый важный из всех, поэтому, как сказала мне мама, я не Шала сопротивляться и уснула.
Теперь о самом сне. (Это случилось не в школе, потому что мисс Бреннан разбудила меня до того, как мне успело что-то присниться.) Похоже было, что я уснула на время и вдруг проснулась, потому что открылась дверь моей комнаты. Свет в коридоре не горел, значит, это была не мама: она всегда включает ночник. Но мне казалось, что кто-то стоит в дверях и смотрит на меня.
Я не стала вставать. И не спросила, кто там, потому что думала, что сплю, а разговаривать во сне не имеет смысла. Однако скоро кто-то подошел к моей постели и присел на нее.
— Ты не спишь, Маргарет? — спросила она.
— Не сплю, — ответила я.
— О, это хорошо. Я мисс Бреннан. Надеюсь, ты меня не забыла?
— Конечно, не забыла, — согласилась я. Я не сказала, каким глупым был этот вопрос, потому что это было бы невежливо, однако он был просто дурацким. Как я могу забыть ее за один вечер, после того как мы с ней друг против друга просидели в кафетерии три дня кряду?
— Я просмотрела твои тесты, — сообщила она. — Ты выполнила их очень хорошо. Лучше, чем кто-либо до тебя.
— Ого, — сказала я. Мне было приятно. Люблю тесты.
— А теперь мне бы хотелось попросить тебя сделать одну небольшую вещь. Дело в том, что ее может сделать только такая умная-умная восьмилетняя девочка, как ты. Поэтому я и прошу об этом тебя. — Она замолчала, пока я не пробормотала: «Мм-гмм». Тогда она сказала: — Редьки едки. — Я естественным образом отозвалась: «Так ведь, детки». — Очень хорошо, Маргарет. Теперь слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты пошла со мной — это ненадолго, — и мы сделаем то, чего я хочу от тебя. Мы управимся быстро.
Поэтому я выбралась из постели, мисс Бреннан взяла мой купальный халат и шлепанцы, и мы спустились по лестнице и вышли из дома так тихо, что никого не разбудили. Перед домом нас ждал крытый грузовичок. Я сказала, что, прежде чем уйти из дома, должна предупредить маму, поэтому мисс Бреннан позволила мне написать записку, сама отнесла ее в дом и оставила на кухонном столе, пока я ждала ее у грузовика. Потом мы забрались в кузов. Там было много всяких странностей, то есть приборов, похожих на радио дяди Джорджа, только я не могла заметить среди них ничего знакомого — ни наушников, ни катушек, ни радиоламп. Тогда мисс Бреннан сказала:
— А теперь, Маргарет, я хочу ненадолго позаимствовать твое тело. Тебе не будет больно. — И она надела мне на голову небольшую металлическую шапочку, из которой торчали всякие проводки. Они уткнулись мне в голову, но больно не было — как она и сказала. А потом я уснула.
Проснулась я сегодня утром, но это было совсем не следующее утро. Она говорила, что ненадолго, однако сейчас 1990 год, а был 1943-й, а значит, прошло 47 лет. По-моему, это не честно.
Мэгги моргнула. Две слезинки выкатились на ее щеки и скользнули вниз. Она стерла их тыльной стороной ладони, надела колпачок на ручку, которую вернула в тот самый ящик, где и нашла ее, после чего поместила исписанный листок в центральный ящик стола.
Возможно, это снова сон, однако Мэгги так не думала. А еще она начинала понимать, что и ночная встреча с мисс Бреннан — то есть середина ее — сном тоже не была.
Оставшуюся часть утра и начало дня Мэгги посвятила обследованию дома. Иногда какой-то предмет рождал некий намек на воспоминание, которое нужно было еще призвать, однако оно так и не приходило. Неужели она провела в полузабытьи большую часть собственной жизни? Но как в таком случае могло получиться, что она помнит себя только до начала занятий в третьем классе и ничего не знает о себе потом?
В самых недрах глубокого шкафа Мэгги обнаружила несколько прекрасно знакомых ей вещей: книжку репродукций знаменитых картин — в изношенном переплете и с пожелтевшими страницами, хотя помнила ее новой и свежей; свою лучшую куклу, носившую имя Саллиджейн; причудливый цветочный горшок, в котором в гостиной ее бабушки обыкновенно росла аспидистра, и портрет прадеда, который только вчера висел внизу лестницы в ее собственном доме. Саллиджейн оказалась в совершенно запущенном состоянии. Мэгги осторожно обняла куклу и понесла ее в ванную — чтобы умыть и причесать растрепанные волосы.
В полной книг комнате нашлась энциклопедия. Мэгги научилась читать задолго до того, как пошла в школу. Справочниками она научилась пользоваться, по меньшей мере, четыре года назад, а об указателе не знают разве что только младенцы! И все же, усевшись на пол, чтобы установить, как могло такое случиться, она не сумела обнаружить абсолютно ничего, что могло бы объяснить ей, каким образом только вчера — ну, во всяком случае, с собственной точки зрения — она была восьмилетней девочкой и вдруг сделалась пятидесятипятилетней женщиной. Она принялась разыскивать Институт исследования человеческого интеллекта, раз уж ей говорили о нем. В этом ей повезло больше, хотя и не намного. Институт был создан в 1934 году для проведения продольных исследований[1] человеческого интеллекта путем выявления очень одаренных детей и прослеживания их жизненного пути. Хотя обследование более 4000 детей позволило получить огромный объем предположительно ценной информации, никаких результатов так и не было опубликовано. Инвестировавшийся из частного источника институт закрылся в 1962 году.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});