Неизвестен Автор - Вампир

Эрик узнал у миссис Хоуп, где живет мисс Регис, и подстерег ее следующим вечером, когда она возвращалась с пляжа. Серебристо-серый в золотистых сумерках, вампир облачком тумана отделился от перекрученного ствола старой оливы и некоторое время шел в десяти шагах сзади, уверенный, что она его не замечает. Сегодня на ней не было серебра. Босые ноги мягко ступали по пушистой дорожной пыли, льняная желтая юбка просвечивала на солнце, черная шифоновая блузка без рукавов льнула к влажному после купания телу. Ее запах - льна, шелка, морской соли, солнца и торжествующей наготы под тонкой одеждой - кружил ему голову.

Эрик держал в руках букет из двадцати пяти белых роз. Беатриче оглянулась за мгновение до того, как он ее окликнул. Вышивка не скрывала того, что у нее под блузкой ничего не было, но девушку это не смущало, а вот Эрику пришлось заставить себя смотреть ей в глаза - темно-синие, почти черные, с длинными изогнутыми ресницами.

- Извините, мисс Регис, что я без приглашения, - сказал вампир и протянул розы.

Беатриче взяла букет и погладила шелковистые лепестки.

- Спасибо, мистер Юскади.

- Эрик.

- Эрик.

Некоторое время Эрик молчал, не зная, что сказать. Потом произнес:

- Я еще раз прошу прощения. Это не в моем обычае - действовать так стремительно и настойчиво.

- Я знаю.

И Эрик поверил в то, что она действительно знала.

- Вы не согласитесь куда-нибудь прогуляться со мной?

- Куда?

- На ваше усмотрение.

- Хорошо. Подождите меня в саду.

Эрик Юскади сидел на скамейке под навесом из мускатного винограда. "Изабелла" пахла сладостью. Вампир попытался думать, но все забивали чувства радость, желание, изумление, страх. Эрик сорвал идеально круглую, черную с синим налетом ягоду, повертел в пальцах, поднес к губам. До сих пор он не мог есть твердой пищи, но виноград... плотная шкурка и косточки полетели в траву. Эрик закрыл глаза, впитывая вкус.

Они поехали в город. Беатриче сидела за рулем кобальтово-синей американской машины. Ее черные волосы и бледная паутинчатая шевелюра Эрика развевались на встречном ветру. Беатриче оделась в белое: длинная шелковая юбка, ажурный джемпер из шелковой тесьмы, украшения из молочного нефрита, волосы повязаны муаровым шарфом, на ногах сандалии из белой кожи. Эрик был в светло-сером: спортивные брюки и рубашка, вышитый шелком замшевый жилет, легкие итальянские туфли. Прекрасная пара.

Они встречались часто. Не каждый день, но все же часто. Друзья? Эрик не знал. Как вампир, он не имел пола, хотя сны ему в последнее время снились странные.

В октябре Беатриче уехала в Англию. Выждав неделю для приличия, Эрик последовал за ней. Все его существо тосковало по Беатриче, и он ничего не мог поделать...

В Лондоне Эрик занялся переездом. Его нынешний дом был известен лондонским вампирам, а с ними у Эрика не было желания встречаться. Он был самый старый вампир Европы, но мастером Лондона был не он. Эрик был слишком потрясен Большим Пожаром, в котором сгорел его мастер и едва не погиб он сам, чтобы осознать собственную силу. А его собрат Груммар, сотворенный тем же вампиром из удачливого вивисектора, не пострадавший при пожаре и гораздо менее зависимый от мастера, принялся создавать собственных птенцов. Большинство их погибало, прожив вампирами лет тридцать-сорок, но это не имело большого значения: кое-кто все же остался. И Груммар, и его птенцы ненавидели Эрика, но и боялись: Юскади было вполне по силам бороться с вивисектором за власть и победить, даром что каждый новый птенец усиливает мастера. Эрик не разочаровывал подобных ожиданий Груммара и постоянно держал того в напряжении, хотя творить птенцов не собирался. Со пятьдесят лет душой и телом подчиненный мастеру лондонских вампиров - трактирному певцу, находивший опору только в своем происхождении, в благородстве крови и манер, в надменной и высокомерной сдержанности, отказавшийся от самого себя, чтобы не сойти с ума от унижения, Эрик не ни для кого хотел подобной судьбы.

Подходящий дом нашелся в Патни: сменяющиеся каждые десять лет адвокаты Юскади привыкли держать в уме несколько жилищ во вкусе своего капризного клиента. Лю проявил неоцененные до сих пор достоинства: вещи были перевезены в течение дня, а на следующий Эрик не заметил в доме никаких следов переезда.

Хотя в доме было целых две телефонных линии, а лондонский телефон Беатриче Эрик знал, звонить ей он не стал, а послал письмо со своим новым адресом и номером телефона. Письмо получилось суховатым, но писать иначе Эрик не решился. Беатриче сбивала с толку, с ней невозможно было действовать по привычному плану, который неизбежно приводил Эрика в девичьи спальни. Фальшь она чуяла за милю.

Прошла неделя. Беатриче не отвечала. Эрик не мог найти себе места, почти не спал и боролся с желанием без предупреждения приехать к ней домой. Останавливало его только то, что в Лондоне девушка жила с отцом.

Весь день Эрик бродил под дождем. Осенний парк догорал. Золотые и алые листья, светясь, покрывали темную землю. Пахло скорой зимой, прелью и дождем. Серенький туманный день, на взгляд Эрик, был прекрасен. Как и любой другой день. Юскади и не подозревал, что в вампирском бытии так тосковал по ярким краскам дня.

Домой вампир вернулся в сумерках. Лю принял промокший шотландский плащ с капюшоном, принес в кабинет чашку чая и вечерние газеты, бесшумно ушел вниз.

Беатриче возникла в дверях кабинета без предупреждения. Встала, прислонившись к косяку, почти сливаясь с тьмой. Греческая лилия, нежный дурманящий цветок, исчезла. И Эрик не мог понять, что же сменило ее. Ведьма? Дикий зверь?

Эрик вгляделся в Беатриче, словно увидел ее впервые: черная кожа брюк блестит, как вода, шерстяной свитер с высоким воротом облегает гибкую фигурку, как перчатка, откровенно обрисовывая грудь, тяжелый пояс из подошвенной кожи в узоре из стальных клепок, на цыганский манер, подчеркивает талию, а высокие ботинки до колен на толстой подошве - тонкость лодыжек. Черные волосы волнами стекают по хрупким плечам, запах - смесь жасмина и металла. Девушка положила руки на плечи вампира, заглянула в изменившиеся глаза. Что-то увидела в них, улыбнулась. Эрик поцеловал ей руку - это было нечто большее, чем простая галантность.

- А феминистки считают, что целовать руку унизительно. Забавно... - почти без эмоций произнесла она.

- Да.

Эрик усадил ее на диван, вышел, чтобы приказать Лю принести еще чаю. Когда он вернулся, девушка лежала, закрыв глаза и закинув руку за голову. Ее дыхание было медленным и неглубоким, и Эрик не стал включать верхний свет, чувствуя, что она дремлет. Он сел на пол рядом с диваном бесшумно, как кот, но Беатриче открыла глаза.