Владимир Молотов - Мусорщик

Валька окончил университет и одновременно развелся. "Прости, Кать, но я не создан для семейной жизни", — сказал он напоследок рыдающей жене. На работу Вальку с его абстрактной специальностью никуда не брали, на кафедре остаться не предложили. А служить охранником он считал уже ниже своего достоинства.

Прожив с матерью пару лет, он вконец извел ее нытьем и бездельем, и она устроила его на печную дачу к тетке. Там он связался с какими-то сомнительными личностями и начал часто выпивать.

К тридцати трем Валька совсем спился. Его гнали со всех работ — он уже ничем не брезговал, лишь бы зашибить на выпивку. Однажды он встретил бывшего одноклассника, несколько странного с детства типа. Тот в разговоре известил, что работает на Ваганьковском и может устроить туда и Вальку по старой дружбе.

Бывший одноклассник сдержал слово. Правда, свободной оказалась лишь вакансия мусорщика. В первый же день к концу смены Валька так "наклюкался" из припасенной фляжки, что заснул где-то на окраине кладбища. А вернулся на свет божий только ночью.

Открыв глаза, Валька заметил неподалеку девушку с язвами на руках, пришло ощущение дежа-вю, и он сразу все вспомнил — как обухом по макушке. Соскочил с земли и сел.

— О, господи, какого черта!

— Не поминай черта всуе, Валечка!

Сидя на земле у оградки циркачей Пичугиных, в нелепой позе, Валька схватился руками за голову.

— Ну почему я опять?.. Почему все так?

— А ты подумай, Валь. Не мне ж тебя учить, дочке акробата, пятого в нашей могиле.

— Ну почему, почему? — Валька начал покачиваться, как псих в сумасшедшем доме. На глаза навернулись похмельные слезы. — Ты знала, да, ты заранее знала?!

— Не уходи-и, побудь со мно-ою, — пропел противный старческий голос и вставил: — Может, не ту точку ты выбрал, а?

— Да-да! — Валька встал на колени и подполз ближе к призраку-девушке. Та опустила глаза.

— Ну конечно! — добавил он. — Дайте мне еще один шанс! Ну пожалуйста! Только с другого места. С первого курса университета.

— Нет, Валечка, цирк уехал, — девица медленно поплыла над могилами, удаляясь от человека. — Глупый ты, глупый. Книжки не научили тебя твои? Думаешь, сделаешь один нормальный поступок и все? Этого мало, Валечка, мало.

Призрак исчез, и только тихое эхо сквозило над кладбищем:

— Мало, мало, мало…

Над Ваганьковским занимался рассвет. Заря еще не виднелась, но воздух уже светлел, становился синим. С северной стороны могил к главному входу нестойко подошел ссутулившийся мужик.

— Эй, ты откуда взялся? — заорал осоловелый охранник и двинулся к нарушителю.

Памятник Высоцкого, казалось, неодобрительно поглядел на них.

С трудом объяснившегося со сторожем Вальку — это был конечно он — выпнули с кладбища. И жалкая фигура, подрагивая, двинулась по Большой Декабрьской. По дороге руки полезли в карманы — собирать мелочь на "краснуху".

— Ух, друг мой Веничка, только я и ты, — бормотал под нос Валька, — да, мы оба знаем предикат величайшего совершенства! И не поймем, отчего они так грубы? Да, в те самые мгновенья…

Вдали забрезжил круглосуточный магазин, и взгляд Вальки просветлел.

— Зато есть завоевание, есть… Нынче уже не нужна минута молчания по тем скорбным двум часам, когда закрыты магазины.

А столица меж тем загоралась жизнью. Бурной жизнью нового дня.