Роберт Шекли - Осколки космоса (сборник)

— Я не скульптор, — признал он. — И не Бог.

— Рада, что до тебя наконец дошло.

— Но все равно это не доказывает, что ты настоящая, — упрямо повторил он. — Я не знаю, какие штучки способно выкинуть мое подсознание.

— Сделай мне что-нибудь, — отрывисто произнесла она. — Надоело слушать эту чушь.

«Я ее обидел, — понял он. — Нас на Земле всего двое, а я ее обидел». Он кивнул, взял ее за руку и вывел из пещеры. И сотворил на равнине город. Он уже пробовал подобное несколько дней назад, и во второй раз получилось легче. Город получился особый, он создал его, вспомнив картинки из «Тысячи и одной ночи» и свои детские мечты. Он тянулся в небо, черный, белый и розовый. Рубиново мерцали стены с воротами из инкрустированного серебром черного дерева. На башнях из червонного золота сверкали сапфиры. К вершине самого высокого шпиля вела величественная лестница из молочно-белой слоновой кости с тысячами мраморных, в прожилках, ступенек. Над голубыми лагунами порхали птички, а в спокойных глубинах мелькали серебристые и золотистые рыбы.

Они пошли через город, и он создавал для нее белые, желтые и красные розы и целые сады с удивительными цветами. Между двумя зданиями с куполами и шпилями он сотворил огромный пруд, добавил прогулочную барку с пурпурным балдахином и загрузил ее всевозможной едой и напитками — всем, что успел вспомнить.

Они поплыли, освежаемые созданным им легким ветерком.

— И все это фальшивое, — напомнил он немного погодя.

— Вовсе нет, — улыбнулась она. — Коснись и убедишься, что все настоящее.

— А что будет после моей смерти?

— Не все ли равно? Кстати, с таким талантом тебе любая болезнь нипочем. А может, ты справишься и со старостью и смертью.

Она сорвала склонившийся к воде цветок и вдохнула его аромат.

— Стоит тебе пожелать, и ты не дашь ему завянуть и умереть. Наверняка и для нас можно сделать то же самое — так в чем проблема?

— Хочешь попробовать? — спросил он, попыхивая свежесотворенной сигаретой. — Найти новую планету, не тронутую войной? Начать все сначала?

— Сначала? Ты хочешь сказать… Может, потом. А сейчас мне не хочется даже подходить к кораблю. Он напоминает мне о войне.

Некоторое время они плыли молча.

— Теперь ты убедился, что я настоящая?

— Если честно, еще нет. Но очень хочу в это поверить.

— Тогда послушай меня, — сказала она, подавшись ближе. — Я настоящая. — Она обняла его. — Я всегда была настоящей. Тебе нужны доказательства? Так вот, я знаю, что я настоящая. И ты тоже. Что тебе еще нужно?

Он долго смотрел на нее, ощущая тепло ее рук, прислушиваясь к дыханию и вдыхая аромат ее волос и кожи. Уникальный и неповторимый.

— Я тебе верю, — медленно произнес он. — Я люблю тебя. Как… как тебя зовут?

Она на секунду задумалась.

— Джоан.

— Странно. Я всегда мечтал о девушке по имени Джоан. А фамилия?

Она поцеловала его.

Над лагуной кружили созданные им ласточки, безмятежно мелькали в воде рыбки, а его город, гордый и величественный, тянулся до самого подножия залитых лавой гор.

— Ты так и не сказала мне свою фамилию, — напомнил он.

— Ах, фамилия. Да кому интересна девичья фамилия — девушка всегда берет фамилию мужа.

— Женская увертка!

— А разве я не женщина? — улыбнулась она.

Эрикс

Я проснулся и огляделся. Все оставалось примерно таким же, как обычно.

— Привет, Джули, — сказал я. — Уже встала?

Джули не ответила. И не могла ответить. Она была просто моим воображаемым партнером по играм. Возможно, я сошел с ума, но по крайней мере я знал, что Джули — это кто-то, кого я сотворил сам.

Я вылез из кровати, принял душ, оделся. Все было как обычно. И все же меня не покидало чувство, будто что-то изменилось.

Я не знал, что меня больше всего раздражает в окружающих меня декорациях. Я запретил себе раздражаться. У меня была одна комната и ванная. Снаружи была веранда, окруженная стеклянной загородкой. Я мог там гулять и загорать. Похоже, они заставляли солнце сиять целый день, без выходных. Я часто задавался вопросом, что случилось с дождливыми днями, которые я помнил с юности. Возможно, дождливые дни и были, просто я не видел их. Я давно уже подозревал, что моя комната со своим стеклянным дополнением находилась внутри какого-то другого здания, по-настоящему огромного, где кто-то строго контролировал свет и климат, делая их такими, какими было задумано. Очевидно, они хотели, чтобы целый день сияло чуть приглушенное легкой дымкой солнце. Кстати, самого солнца я здесь никогда не видел. Только белое небо и исходящий от него свет. Он мог исходить и от прожекторов, как я понимал. Они не позволяли мне видеть слишком много.

Впрочем, я заметил их камеры. Это были миниатюрные устройства, «Сони», насколько я мог определить, их крошечные матово-черные головки все время крутились, удерживая меня в поле зрения. В моей единственной комнате тоже были камеры, во всех четырех углах, они прятались за стальными сетками, чтобы я не мог вырвать их из стены, даже если бы захотел. Камеры были и в ванной. Меня это бесило. В первые дни моего пребывания здесь я орал на эти стены: «Эй, что это с вами, ребята, у вас что, нет никого понятия о частной жизни? Мужик что, уже и отлить не может без вашего наблюдения?» Но никто мне не отвечал. Никто не разговаривал со мной. Я находился здесь уже семьдесят три дня, об этом говорили отметины, которые я делал на пластиковом столе, чтобы не сбиться со счета. Правда, иногда я забывал процарапывать столешницу, так что не удивился, если бы выяснил, что мое заключение длится намного дольше. И разрешили мне делать записи, но не дали компьютера. Неужели они боялись, что я мог что-то проделать с компьютером? Я не представлял что. Дали они мне и кое-какое чтиво. Одно старье. «Моль Фландерс». «Королевская идиллия». «Илиада» и «Одиссея». Все в этом роде. Хорошие книги, но не вполне уместные. И еще они никогда не показывались сами.

Что бы это значило? Я не мог догадаться. Я даже не знал, как они выглядели. Они сграбастали меня семьдесят три дня назад. Уже тогда начали происходить странные вещи. Я был дома. Получил срочный факс. Президентский офис. «Вы срочно нужны нам». Я отправился туда. Вообще-то они прислали за мной людей. Людей, которые не отвечали на мои вопросы. Я пытался что-то выяснить. Что бы это значило? Вам все объяснят на месте — вот единственное, что они мне говорили.

А потом я оказался здесь. Мне дали номер, сказали, чтобы я отдохнул, совещание скоро начнется. В ту первую ночь я заснул и был разбужен звуком стрельбы. Я бросился к двери. Она была заперта. До меня доносились крики людей, звуки борьбы в коридоре. А затем наступила тишина. Она длилась и длилась.