Юрий Тупицын - Синий мир

- Все ясно, - уверенно констатировал Клим, - потерпели аварию во время облета. Катастрофы на глайдере невозможны. Значит, сидят где-то на маршруте и преспокойно ждут нашей помощи.

Кронин исподлобья посмотрел на Клима и вздохнул.

- Ясно или неясно, а первоочередная задача определилась - надо отыскать глайдер, - заключил Лобов.

Ждану было поручено детально ознакомиться со станцией, Кронин занялся приведением в стартовую готовность "Торнадо", а Лобов на униходе отправился на поиск глайдера. Он вел поиск с помощью биолокатора, настроенного на спектр биоизлучения человека. Это был чертовски капризный прибор, чувствительный даже к малейшим помехам. Он требовал неусыпного внимания, мог работать лишь в условиях полнейшего радиомолчания, так что на связь с товарищами у Лобова просто не оставалось ни времени, ни возможностей. И вот командир запаздывал уже на двадцать минут. В ходе свободного поиска это сущие пустяки, но Клим почему-то нервничал, что было на него совсем непохоже.

- Прилетит, - спокойно повторил Кронин, - и, может быть, даже с этими влюбленными детьми на борту.

Он полной грудью вдохнул свежий воздух и, прислушиваясь, склонил голову набок.

Вокруг звучали странные голоса и музыка. Мягкие стоны "О-о-о! А-а-а!", звонкие удары крохотных молоточков, тяжкие вздохи органа, густой гул контрабаса, беззаботное цоканье кастаньет и фривольные трели флейты - все это сливалось в бестолковую, но красочную симфонию. Можно было подумать, что поют орнитеррские птицы. Но нет, земные аналоги здесь не годились. Только совсем близко от сверкающего столба колибридов можно было услышать его печальную скороговорку: жужжащий гул сотен крыльев, шорохи и вздохи воздуха. Пели не птицы, а цветы. Скромные синие и зеленые цветы, совсем незаметные на фоне листвы. Они пели в полный голос по утрам и вечерам. Чем выше поднималось злое солнце, тем молчаливее становились цветы, а в полдень, когда яростный голубой глаз сверкал в самом центре небосвода, цветы умолкали совсем. И только иногда из глубины синей чащи доносилось грустное, почти страдальческое "О-о-о! А-а-а!".

- Никак не могу привыкнуть к этой музыке, - признался Кронин.

- Но колибриды! Чем не летающие драгоценные камни? Красиво!

- Красота - понятие относительное, - хмуро ответил Клим.

- Земные пантеры тоже удивительно красивые создания, По крайней мере, гораздо красивее тех свиней и баранов, которых они пожирают.

Кронин смотрел на него с укоризненной улыбкой.

- Клим Ждан и такая обнаженная неприязнь к прекрасному! Это выше моего понимания, - инженер покачал головой, - скорее всего ты не выспался или плохо пообедал. Чем тебе не угодили кроткие цветы и безобидные нектарианцы?

Ждан махнул рукой на радужные столбы крылатых крошек:

- Посмотри, их тьма!

- Ну и что же? Разве тебя когда-нибудь пугала тьма цветов на лесной поляне? Или стаи рыбок среди коралловых ветвей?

- Да ты взгляни, как они роятся! В этом есть какое-то исступление, прямо бешенство! Такого на Орнитерре еще никто не наблюдал, кроме нас и стажеров. - Клим брезгливо передернул плечами и продолжал: - И эти проклятые цветы словно осатанели! И Лобов запаздывает!

Кронин положил руку на плечо штурмана.

- Наверное, в больших дозах все вредно, даже красота, - философски заметил он. - Даже для эстетов. Цветы поют, колибриды роятся, ну и на здоровье. В пору любви все сходят с ума и роятся, даже комары.

Клим серьезно взглянул на инженера:

- Не хотел я тебе говорить до прилета Лобова, но придется.

Кронин сразу насторожился:

- А что такое?

- Пока ты копался на корабле, я посмотрел кое-какие отчеты Лены Зим. И наткнулся на поразительную штуку - ей удалось установить, что колибриды сплошь бесполы. Все до одного.

Кронин высоко поднял брови:

- Бесполы? Что ты хочешь сказать этим?

- Именно это я и хочу сказать. Бесполы, да и баста. Понятно?

- Может быть, Лена просто ошиблась?

- Не думаю. Работа сделана здорово: и добросовестно и квалифицированно.

- Чертовщина какая-то! - сказал Кронин и задумчиво огляделся вокруг.

- Значит, все это красочное роение - мишура, пустышка, ширма какой-то совершенно неведомой нам жизни, ключом бьющей где-то там, в глубине леса.

Рои колибридов висели над лесом как разноцветные сверкающие дымы. "О-о-о! А-а-а!" - все громче и требовательнее стонали невидимые цветы. Вглядываясь в этот цветной поющий мир, Кронин все больше хмурился.

- Лобов летит, - вдруг с облегчением сказал Ждан.

Кронин поднял голову. Совсем низко над лесом бесшумно скользил униход, поблескивая нейтридным корпусом. При его приближении рои колибридов вспенивались и рассыпались по сторонам. Возле "Торнадо" униход завис и мягко опустился на траву. Двинулась притертая дверца, уходя в невидимые пазы корпуса. Не успела она убраться окончательно, как из проема выскочил Лобов и сделал несколько энергичных движений, разминая затекшие ноги.

- Ну как? - еще издалека крикнул Клим.

Лобов подождал, пока друзья подойдут ближе, и без особого воодушевления ответил:

- Глайдер обнаружил.

- А стажеры?

Ждан и Кронин остановились рядом, вопросительно глядя на командира. Лобов передернул сильными плечами, и устало ответил:

- Как в волу канули.

Лобов нашел глайдер на шестом наблюдательном посту. Собственно, не столько он нашел глайдер, сколько глайдер нашел его: целый и невредимый, он совершенно открыто стоял у постового домика. Лобов несколько раз прошелся над постом на малой высоте. Может быть, стажеры где-то рядом и, увидев униход, выбегут на поляну? Но надежды Лобова не оправдались, поляна осталась пустынной.

Посадив униход рядом с глайдером, Лобов проверил лучевой пистолет, вылез из кабины и подошел к глайдеру. Кабина его была пуста, только на переднем сиденье лежала небрежно брошенная куртка. Судя по размеру и крою, она принадлежала Виктору Антонову.

Обойдя глайдер и не заметив никаких повреждений, Лобов открыл дверцу, переложил куртку на заднее сиденье, сел на место водителя и проверил управление.

Запустив двигатель и убедившись, что тот работает нормально, Лобов взлетел и сделал несколько кругов над постом. Машина была совершенно исправна. Это было и хорошо и плохо, так как наводило на неприятные раздумья: почему ни Виктор, ни Лена не воспользовались совершенно исправной машиной?

Лобов поставил глайдер на прежнее место и отправился к постовому домику. Не без волнения открыл он дверь, внутренне готовый к любым неожиданностям. Но неожиданности не произошло. В домике, состоящем из аппаратной и крохотной комнатки для отдыха, никого не было.

На столике стоял диктофон, и, осмотрев его, Лобов с удивлением понял, что он до сих пор включен. На краю столика лежал незнакомый надкусанный и уже увядший плод. На спинку стула была аккуратно повешена куртка Лены.