Александр Шалимов - Цена бессмертия

Взявшись за руки, пригибаясь при порывах ветра, Од и Ия добрались до каменной балюстрады, опоясывающей широкую террасу. Под ногами скрипел песок, занесенный ураганом снизу, из пустыни. У подножия башни ярко светились окна массивных зданий обсерватории. Временами их свет мутнел в струях песка и пыли, которые гнал ураган. На западе звезды уже исчезали в непроглядной пылевой завесе.

— В неудачном месте построили обсерваторию, — шепнула Ия, приблизив свой капюшон к самому лицу Ода.

Ассистент отрицательно качнул головой:

— Раньше здесь не было таких бурь. Воздух днем и ночью был чист и прозрачен. Климат Эны ухудшается год от года.

— Почему, Од?

— Наши предки лишили Эну ее океанов. Теперь мы бессильны перед наступлением песков. Дыхание пустынь в этих порывах урагана, голос смерти в его свисте. Мы — последнее поколение умирающей планеты…

— Но мы овладели бессмертием.

— А зачем оно, если мы не способны продолжить жизнь, не способны дать новых поколений. Для кого наш труд? Для самих себя?.. Предки, дав нам бессмертие, отняли будущее.

— Страшно, что ты говоришь, Од. Но должен же быть выход… Наши ученые знают так много…

— Увы, Ия, они знают бесконечно мало. Они знают только страшный опыт своей многовековой истории. А что такое Эна и ее цивилизация в бездне Вселенной? Учитель считает, что мы одиноки в космосе, что разум неповторим. За ним опыт двухсот веков. Но наши двести веков — ничтожные секунды бесконечного времени Вселенной. Посмотри, сколько миров вокруг. У этих далеких солнц есть планеты. Неужели все они безжизненны? Нет, Ия, не могу поверить в наше одиночество… И если мы не одиноки, в этом величайшая сила жизни. Может быть, в этом спасение древней цивилизации Эны…

Вот ты сказала, что наши ученые знают много. Допустим, это правда. Однако знать недостаточно. Надо еще и уметь; уметь дерзать, уметь добиваться поставленной цели, уметь доказать силу знания. Но, опасаясь за свою бессмертную жизнь, жители Эны давно перестали дерзать; они страшатся риска. Мы до сих пор остаемся пленниками Эны. Наши предки построили огромные искусственные спутники, целые планеты, а мы — продолжатели их дел — не осмеливаемся проникнуть дальше орбит этих спутников.

Посмотри, там светит зеленая Мауна — наша ближайшая соседка в Системе. Что мы знаем о ней? О, с какой радостью я отдал бы свое бессмертие за возможность межпланетного полета. Я был бы счастлив отдать жизнь ради доказательств жизни на других планетах.

— Молчи, Од, это страшное кощунство. Ничего нет ценнее жизни. Если тебя услышат…

— Я готов повторить перед Кругом Жизни и Смерти…

— Молчи! Мне страшно… за тебя. Не надо об этом. Слушай… Мне кажется, ты не совсем прав. Они ищут выход. Поэтому и хотят повторить Жертву…

— Решение уже принято?

— Нет. Сначала будет обсуждение на Совете. Председатель приехал к твоему учителю. Он ищет поддержки. Отсюда они обратятся по каналам волновой связи к членам Совета и объявят о заседании. Рекомендацию Совета утвердит Круг Жизни и Смерти.

— Когда назначена Жертва?

— Это держат в секрете, но… я слышала… мне кажется… Они торопятся. В ближайшие месяцы положение Мауны наиболее благоприятно.

— Но какое у нас право для этого?.. Какое право, Ия… А если на Мауне есть жизнь? Если ее населяют разумные существа? Мы же ничего не знаем…

— Ты увлекаешься, Од. С равным основанием можно предполагать жизнь и на Вее… и на Орте с его удивительным кольцом…

— Ия, ты когда-нибудь смотрела на Мауну в большой телескоп Эны?

— Никогда…

— Тогда идем. Наступает мое время наблюдений. У нас еще есть несколько минут, прежде чем песчаная туча скроет Мауну…

Высший совет Эны решает…

Заседание Высшего Совета Эны продолжалось уже несколько часов. Десятки ораторов сменили друг друга на высокой трибуне, вознесенной над огромным амфитеатром.

Ассистент Од сидел рядом с Ией в одной из боковых лож; он тихо сказал:

— Этот старинный зал помнит далекие времена, когда на заседаниях Совета бывал полон, а сейчас…

Од кивнул на пустые ряды колоссального амфитеатра. Всего несколько сот энов находилось под прозрачным параболическим куполом древнего здания.

— Сейчас все население Эны поместилось бы здесь, — грустно шепнула Ия.

— И еще осталось бы немало свободных мест…

Осветился широкий голубой экран над столом президиума. Председатель встал, поднял руку:

— Будет говорить высокочтимый учитель Хор. Он не мог прибыть на заседание. К членам Совета и приглашенным он обращается из города Уединения…

Шелест пробежал по рядам присутствующих.

Сзади зашумели. На балконе высокий меднолицый человек с бритой головой протестующе взмахнул рукой и крикнул:

— Неправильно, Председатель. Члены Совета должны выступать лично тут, в этом зале! Иначе все голоса мертвецов Эны…

Его крик потонул в общем гуле.

— Это Шу — математик и философ, — сказал. Од в ответ на вопросительный взгляд Ии. — Он член Совета, но он тоже против…

Председатель покачал головой, протянул руку, требуя тишины. Гул постепенно затихал.

— Мне тяжело и больно слышать твой упрек, Шу, — резким, звенящим голосом бросил Председатель. — Чему ты веришь, если перестал доверять Высшему Совету? И какой пример даешь молодежи!.. Я мог бы проголосовать вопрос о доверии. И ты был бы посрамлен. Но не сделаю этого. Я напомню всем старинный закон Эны. Каждый член Круга Жизни и Смерти имеет право один раз выступить на Совете, не присутствуя лично в этом зале. Знайте все, высокочтимый учитель Хор… член Круга Жизни и Смерти. На этот раз он воспользуется своим правом. Слушайте все! Будет говорить член Круга Жизни и Смерти — высокочтимый учитель Хор.

Огромный зал замер в напряженной тишине. Все взгляды обратились к голубому экрану. Од почувствовал, что пальцы Ии сжали его руку.

Экран постепенно светлел, становился глубоким и прозрачным. Потом он исчез. В возникшей пустоте появилась белая фигура. Она приближалась, заполняя провал экрана.

Что-то похожее на вздох пронеслось над залом.

На месте экрана в голубом кресле полулежал древний старик. Его голова — обтянутый коричневой кожей череп — была бессильно опущена на грудь, высохшие руки беспомощно раскинулись на складках белого плаща. Казалось, старик спал.

В тишине негромко прозвучал голос Председателя:

— Учитель Хор, Совет слушает тебя…

Старик медленно поднял голову. Приоткрыл тяжелые складки век. Тусклый взгляд его глаз был неподвижен. Лицо, изрытое темными морщинами, казалось окаменевшим. Он беззвучно пожевал тонкими фиолетовыми губами и снова закрыл глаза.