Джон Беркли - Парк Юрского периода: миллионы лет спустя
— Всем быть предельно осторожными! — зычным голосом прокричал он. — Смотреть в оба!
Рабочие видели лопнувшую краску на боку контейнера, вздыбившуюся от страшного удара металлическую поверхность. Они могли представить себе силу и мощь заключенного внутри существа. Им не нужно было напоминать об осторожности лишний раз, однако Сол предпочел сделать это. Он мог бы рассказать им и о коварстве твари, называемой Раптором, но сейчас это было бы лишним. Зачем? Оно заперто. Оно не охотится.
— Ближе к воротам! — обернувшись к маячащему за толстым стеклом триплекса напряженно-сосредоточенному лицу водителя, крикнул Сол. — Постарайся поставить контейнер поближе к воротам. Давай!
Вездеход дернулся, и существо в клетке вновь заорало. Пронзительный и скрипучий звук взмыл к темному небу, проплыл над джунглями. И был он ужасен. В нем слышалась ярость. Звериная, буйная, смешанная с дикой природной злобой и осознанием собственной беспомощности. В нем не было тоски, присущей зверям в зоопарке. Раптор понимал, что значит несвобода. Для него свобода существовала за стенками ловушки, тросами высоковольтного ограждения, за пределами зоны, в которую его загнали двуногие неуклюжие существа. Нужно было лишь преодолеть эти препятствия. Решить проблему, найти выход. Раптор ждал момента, когда удастся использовать данные ему самой жизнью ловкость и силу.
Машина качнулась и, осев на передние катки, остановилась. Контейнер, подвешенный на массивной стреле, едва не ударился о ворота.
— Отлично! — прокричал Сол. Он все время кричал. Не от боязни, что его не услышат. Просто так легче удержать внимание людей, заставить их собраться. — Опускайте его! Опускайте!
Барабан начал вращаться с утробным гулом, медленно, все больше стравливая трос, пока, наконец, клетка не коснулась земли. Рабочие сгрудились вокруг нее, отстегивая зажимы. Вездеход мягко откатился назад. Двигатель смолк. Тишина казалась неестественной. Привыкшие к реву мощного мотора люди поначалу не могли уловить в ней посторонних звуков. Через несколько секунд, словно кто-то постепенно поворачивал регулятор громкости, проявился природный фон. Шорох ветвей, хор древесных жаб, стоны ночных птиц и завывания каких-то животных. Далеко за деревьями вдруг родился новый звук. Трубный вдох. Одна протяжная басовая нота, вибрирующая в чьем-то огромном горле, огласила тесный мирок парка. Кричащее существо должно быть было настоящим гигантом. Оно звало кого-то, а может, плакало, выпуская терзающую его, такую же первобытную, как и оно само, тоску.
Желто-голубая большая луна висела над деревьями в серебристой дымке, пробуждая в обитателях островка древние, как жизнь, инстинкты, заставляя их вздрагивать во сне или реветь, задрав уродливые морды к фиолетово-черному небу.
Здесь все базировалось только на инстинктах.
Нота слышалась примерно полминуты. Сначала слабая, она быстро набрала силу, став выше и четче. В ней появились страшные переливы. Голос то становился тонким, то вновь опускался до низких регистров. Люди слушали молча. Даже привыкший ко всему Сол повернул голову в том направлении, откуда доносилось «пение». Лицо его, постоянно сохраняющее угрюмое выражение, на мгновение изменилось. В эту секунду он почувствовал странное волнение, которое, должно быть, ощущали далекие предки всего человеческого рода много миллионов лет назад, сидя у костра такой же чернильной ночью и слушая этот плач.
Голос оборвался внезапно, на очередной высокой ноте. Переливчатая рулада так и осталась незавершенной. Раптор заволновался в своей ловушке. Теперь, когда двигатель смолк, можно было отчетливо слышать его гортанный птичий клекот. К этому звуку добавлялся еще один: люди различали, как скребут по стали острые длинные когти на мускулистых, необычайно развитых задних лапах. Несколько раз Раптор хлестнул хвостом по стене контейнера, вызвав низкий с хрипотцой гул. Словно ударили в треснувший колокол.
— О'кей, ребята, — громко сказал Сол, обращаясь к рабочим. — Надо придвинуть эту штуку к воротам вплотную. Чем плотнее мы прижмем ее, тем лучше. Давайте, за работу.
Холодный ветер принес из глубины острова едкий запах асфальтовых болот, с примешивающимся к нему сладковатым ароматом экзотических цветов и туманным — мокрой древесной коры.
Сол вобрал эти запахи в широкую крепкую грудь, а затем вновь скомандовал:
— За работу, парни!
Он прошел к воротам, проверяя зазор между распахнутыми настежь створками и стальными боками контейнера.
— Двигайте его ближе!
Рабочие, упершись ладонями в ребристые бока ловушки, принялись толкать ее вперед. Раптор внутри завозился, затопал тяжело, пытаясь сохранить равновесие. Когти со скрежетом царапали проклепанный пол. Полоска желто-белого яркого света проникала сквозь узкую смотровую щель внутрь контейнера, и животное, наклонив голову, старалось выглянуть наружу. Оно ощущало холод, вползающий в душное тесное пространство клетки. Чувствовало запахи, причем гораздо тоньше, чем люди. Ноздри его трепетали, а клекот сменился угрожающим глухим рычанием.
Сол слышал этот зловещий звук, но не обращал на него внимания. Так, свирепо и яростно, хрипят все дикие животные, попавшие в капкан, когда чувствуют человека. Раптор не был исключением. Он, в сущности, ничем не отличался от других хищников. Может, был гораздо крупнее, умнее и опаснее. Однако последний фактор можно было не учитывать. Стенки ловушки служили вполне надежной защитой.
Контейнер, царапая размокшую землю, медленно, рывками, придвинулся к проему ворот и остановился. Один из рабочих — крепкий коренастый негр — заглянул в щель, за которой таилось ужасающее нечто, и тут же непроизвольно отпрянул назад. Что-то сидящее внутри него, сохранившееся в крови, шепнуло: «Держись от этой штуки подальше, приятель. Держись подальше, если хочешь сохранить свою задницу в целости». То, что он увидел, поражало. Ничего особенно страшного там не было. Глаз — вот и все, что удалось ему рассмотреть. Большой, размером со сжатый кулак взрослого мужчины, водянистый глаз. Бесцветная вертикальная полоска зрачка пульсировала в зеленовато-желтом глазном яблоке. Тонкая дымчатая пленка нижнего века закрывала его почти полностью, когда чудовище моргало. Но было в нем кое-что, испугавшее рабочего куда больше, чем само существо. Разум. Злобное жутковатое коварство, наполненное непередаваемыми оттенками, светилось во взгляде Раптора. Рабочий привык видеть туповато-инертные глаза собратьев этой рептилии, и, наверное, поэтому осмысленное выражение глаз Раптора так удивило и напугало его. Он судорожно сглотнул, прошептав себе под нос замысловатое ругательство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});