Виталий Гавряев - Отныне я – странник

— Ты это где шельма, столько золота наворовал?! — Восторженно воскликнул тот, к кому молодой мужчина обращался по батюшке. Не отрывая взгляда от неожиданного подарка — Уж не беглый ли ты преступник — удачливый тать?! Не затребует ли тебя на расправу за твои былые грехи, кто ни будь из моих кузенов — правящих в соседних государствах, а вместе с тобой потребует и злато вернуть? Или не возьмёшься ли опять за былое. А?!

— Может по пути сюда, я и перешёл кому дорогу государь. Но только, это было далеко отсюда. А откуда это золото, я только тебе скажу, коли ты того от меня потребуешь. — По его устам пробежала пренебрежительная усмешка. — А для других золото не пахнет: поэтому нечего его происхождением интересоваться. Да и возвращать его, никому не надо — былые хозяева слишком далеко отсюда, чтобы додуматься здесь это богатство искать.

Пётр посмотрел в глаза говорившему человеку, смерил его придирчивым взглядом и зло, усмехнувшись, проговорил:

— Сие тайна страшная, говоришь?! Ну-ка, Алексашко, поди, воздухом подыши! А мы пока здесь, с моим новым подданным, с глазу на глаз потолкуем!

— Хорошо мин Херц, но чуть что, я рядом буду. — Меншиков в свою очередь одарил недоброй улыбкой мужчину в камуфляже.

Но царь, так зыркнул на него, что тот, стушевавшись, без слов поспешил на выход.

Когда шаркающие шаги Меньшикова, уходящего в полной темноте, стихли. Будущий император, буквально прожигая Юрия строгим взглядом, сказал:

— Если у тебя есть тайны, которые ты скрываешь от других, скажи сейчас, не накажу. Но, если что-то несказанное здесь, всплывёт после — не жди от меня пощады.

— Пётр Алексеевич, единственная проблема из-за меня, может возникнуть с британцами и то — живущими на Карибских островах. Они пытались из меня сделать раба, а я, с этим не согласился.

— Как?! Без веских причин и сразу в рабы?! Не поверю. И как это ты не согласился, и как им возразил? — В глазах Петра загорелись озорные огоньки.

— Я же говорю, в Вест-Индии это было государь. Некому особо жадному фермеру, решившему, что я лёгкая добыча, захотелось из меня раба сделать. Так за это, я убил его и помогающих ему наглецов. Заодно позднее, со своими людьми разгромил гарнизон острова Эльютеры. Они думали, что их попытка так наказать нас — «за излишние свободолюбие» будет не сложнее увеселительной прогулки.

— И что, вы их всех перебили?

— Что мы, звери какие-то? — Царский собеседник изобразил показное удивление. — Вояк, оставшихся в живых, пленили. А их раненым, даже оказали врачебную помощь. А когда отправились сюда, то освободили всех захваченных нами красномундирников.

— А где именно этот таинственный остров находится? — С недоверчивым прищуром спросил Пётр, опершись на ближайшую стену рукой.

— В новом свете — по ту сторону океана. Я же это говорил.

— Ты давай, отвечай, я знаю что спрашиваю. А как ты со своими людьми, сюда-то попал? Вы у кого-то зафрахтовали корабль?

— Нет, на своём приплыли. Правда, пришлось его в Азовском море затопить, чтоб османам не достался. — Уточнил Юрий: увидев, как возмущённо выгнулись брови у Петра. — Наше судно было очень большое, с сильной усадкой. А глубины в русле Дона, слишком маленькие, недостаточны для его прохода сюда.

— Так что, у тебя есть мореходы?! — Сейчас молодой Романов снова напоминал ребёнка, увидевшего игрушку своей мечты.

Перед Юрием уже стоял не царь, а очарованный мальчишка. Который от избытка эмоций, даже схватил собеседника «за грудки». Юрий аккуратно освободился от захвата и, оправив одежду, ответил:

— Среди моих людей и мореходы, и кораблестроители, так же есть химики или как их называют здесь алхимики, врачи. А сейчас государь, если вы разрешите, пойдёмте к гостям. А завтра, я с вашего позволения приду к вам. Где расскажу, кто я, зачем я именно к вам пришёл и что это за золото. Потому что, это дело не одного часа, очень многое нужно мне вам рассказать. А мне, как твоему вассалу, неудобно надолго задерживать начало сегодняшней ассамблеи.

— Нечего, подождут! — Царь грозно сдвинул брови. — Говори дальше, только всё, без утайки!

— Ваше величество, ей богу, этот разговор долгий. Боюсь, что ваши «орлы» решат, что мы вас похитили, или чего похуже сделали. Да и устроят по этому поводу добрую бучу, не хотелось бы с этого мою службу у вас начинать.

— Ой, плут, за своих друзей говоришь, боишься?! Да …, что Головкин, что Рамаданов, они чуть что, из — за меня, здесь камня на камне не оставят. Ладно, пошли наверх, пока они, твоих горожан бить не начали. А золото своё, я с собой в Москву заберу, так что, подготовь к моему отъезду для него телег в достатке. Да охрану выдели.

То, что Юрий планировал как шикарный светский банкет. На который Дибаба (его шеф повар) наготовила: картофельные зразы, биточки из щуки, жульен — что было её особой гордостью. Этот рецепт, она нашла в распечатке, которую для неё специально сделал Юрий и много чего другого. Стол, накрытый в самом большом зале гостевого дома, просто ломился от яств. Но благодаря молодому царю, и его свите, все, что задумывалось как приличный пир. Переросло в привычную для него ассамблею, где водку пили кружками, и шло дикое веселье. Не ту ассамблею, которую он начнёт насаждать позже, с её установленными правилами. Когда они начинались не ранние четырёх часов вечера и заканчивались не позже десяти. И с обязательным соблюдением всех европейских норм приличия. И больше способствовали общению и поддержанию культурного досуга. А пока, как говорится, сказывалось дурное влияние слободы, которое, он принимал за европейский эталон. За столом, Пётр посадил своего нового вассала между собой и Меньшиковым, который всё время шутил и при первой же возможности подначивал Гаврилова. Так же Юрий заметил, что оба, слишком усиленно следили, чтобы его бокал не был пуст. При этом они, по очереди желали с ним, выпить по поводу и без такового. Это, не считая общих, обязательных тостов. Пётр снова и снова, усиленно старался выведать у Гаврилова, кто он такой, и как сюда добрался. И если бы не действия симбионта, спасающего на данный момент не только печень, но и голову. То Юра, скорее всего, давно бы сполз под стол, или, разоткровенничавшись, сдуру наболтал лишнего. А так, из них троих, первым погрузился мордой в тарелку балагур Алексашко. Наглядно демонстрируя ответ на вопрос, почему жидкую пищу подают только на первое, а не позже. Глядя на неудачливого «поклонника Диониса» — ещё недавно пытавшегося его споить, причём, Меньшиков, был не единственный подпирающий лбом стол. Один из гостей не сумел, а может, не успел отодвинуть тарелку с остатками салата оливье и теперь, дополнял своей головой её содержимое. Гаврилов, глядя на эту картину, вспомнил старую шутку, кажется, из какого-то фильма и сразу же громко её озвучил: