Анатолий Днепров - Пурпурная мумия

Страстный поток фраз был прерван резким замечанием Сайена.

– А голову академика Филлио вы тоже свертывали на машинах в Москве и Париже?

Андров застыл с широко открытым ртом.

– Какого Филлио?

– А вот этого.

Профессор потащил нас к кварцевому колпаку в центре зала. Я узнал копию бюста, которая стояла в кабинете. Здесь он был сделан из пластической массы, тоже пурпурного цвета.

Андров закивал головой.

– Скажите же что-нибудь, – настаивал профессор.

– И эту… Для обеих мы использовали одну и ту же аппаратуру… Мы…

– Кто это – мы?

– Я, то есть весь коллектив декодирующей группы космической радиоинформации… Это там, за Пантеоном, в районе…

Андров запнулся. Он дико посмотрел на меня и на профессора Сайена.

– Вы мне не верите? – наконец пробормотал он. Сайен пожал плечами. У меня почему-то по спине побежали холодные волны. В мозгу рождалась страшная мысль. А в это время Андров почти прошептал:

– Честное слово, эти две фигуры были собраны на основе импульсно-кодовой информации, принятой нами три месяца назад из окраинного района созвездия Лебедя. Вначале мы приняли эту голову… На волне двадцать три сантиметра… Через три месяца на этой же волне – Пурпурную мумию… Шумы в момент приема не превосходили пяти децибелл… Отношение сигнала к шуму было не менее… – И вдруг ни с того ни с сего он закричал: – Не может этого быть! Вы что-то мудрите! Кто эта Майя? Кто такой Филлио?

Профессор протянул ему фотографию. Андров сверил ее с фигурой, лежащей в саркофаге у стены…

– А Филлио? Это тот, который скончался три месяца назад? Вы его знали лично?

Профессор утвердительно кивнул.

Андров как вкопанный остановился посредине зала, вдруг ринулся к двери и исчез.

С каждой секундой мне становилось все страшнее и страшнее. Я старался не смотреть на стеклянный колпак, под которым лежала пурпурная копия моей жены… Внезапно дверь распахнулась, и в нее вбежали Андров и женщина с небольшим саквояжем в руках. Ни слова не говоря, они подбежали к саркофагу с мумией и стали снимать с него верхнюю крышку.

– Что вы собираетесь делать? – встревоженно спросил Сайен.

– Препарировать, – задыхаясь, прошептал Андров. – И немедленно… И если подтвердится, что…

– Кого препарировать?

– Мумию.

– Зачем? – закричал я. Мне показалось, будто они собирались резать мою жену.

В это время женщина раскрыла чемоданчик и извлекла из него скальпель и дисковую электропилу.

– Я вам запрещаю! Это общенародная ценность, и вы не имеете права это делать без разрешения Всемирного научного совета, – категорически заявил Сайен. – Кроме того, я не вижу смысла в таком обращении с экспонатом, с таким трудом полученным из космоса, если, конечно, он был получен из космоса.

– Не беспокойтесь, профессор. Вся информация записана на электретных цилиндрах, и ее всегда можно восстановить. За день или за два… Антония, начинайте.

Он широко расставил руки, загораживая профессору путь к саркофагу. Я услышал, как завизжала пила. По спине продолжали плыть ледяные волны.

– А теперь вскрывайте грудную клетку, – командовал Андров. – Да пилите же ее быстрее, черт возьми! Распилили? Теперь отверните грудину. Видите сердце? Ага! А где печень! Правильно! Селезенка. Все. Теперь можно показать им.

Андров схватил меня за плечо:

– Да чего вы испугались? Ведь это же мумия, она из пластика. Точная копия. Впрочем, смотрите сами, точная ли это копия или нет…

Я нерешительно подошел к саркофагу. Пластмассовые детали разрушенного тела лежали развороченными в обе стороны от оси симметрии тела, и легко можно было видеть внутреннюю структуру фигуры. Органы были разных цветов, но все с пурпурным оттенком… Глаза мумии оставались открытыми и не выражали никакого страдания. С большим трудом я заставил себя думать, что это ведь не живой организм, а только искусно сделанная копия человеческого существа.

– Копия или не копия? – тряхнув меня, спросил Андров. Глаза его сияли невыразимой радостью. – Смотрите внимательно!

Я уныло кивнул головой.

– А как по-вашему, профессор? – с задором спросил Андров.

Ответ последовал от женщины, которая вскрыла мумию:

– Товарищи! Да ведь у нее все наоборот!

Я непонимающе вытаращил глаза, стараясь понять, что она хотела сказать этим «наоборот».

– Что вы имеете в виду, Антония? – хрипло спросил профессор.

– Все! Сердце, печень, селезенка… Все наоборот! Только тогда я сообразил, в чем дело. У мумии сердце было справа, печень слева, все как у нормального человека, но только как бы отраженное в зеркале!

– Теперь вы понимаете, что мы приняли! Это же гигантское подтверждение теории существования антимиров! Это потрясающе! Это…

– Скажите же толком, что все это значит? – потребовал профессор.

Андров вспомнил о нас. Он отошел от мумии и, обняв профессора, произнес торжественным голосом:

– Наконец-то мы имеем экспериментальное доказательство того, что где-то в глубинах Вселенной существует антимир, точь-в-точь такой, как наш, но состоящий из антивещества. Этот мир является как бы зеркальным отражением нашего!

Продвигаясь по быстролетящим панелям и дорогам Москвы к Дворцу науки, я слышал сдержанный гул, из которого то там, то здесь вырывались взволнованные выкрики: «Пурпурная мумия. Пурпурная мумия…»

После специального сообщения Всемирного ученого совета о поразительной по своей смелости гипотезе Андрова, о Пурпурной мумии говорили не только в Москве, но и во всем мире. Вместо вскрытого экспоната в Музее материальной культуры была выставлена новая копия. Приток посетителей из множества городов мира стал таким огромным, что пришлось изготовить еще несколько копий. Их выставили в самых больших общественных залах столицы. Специальным приказом Верховного Совета изображение мумии трижды в день передавалось по цветному стереотелевидению. «Пурпурная мумия, Пурпурная мумия…» гудела Москва, а у меня в это время в голове было совсем другое. «Майя, Майя… Неужели где-то во Вселенной существует такая же женщина, как моя жена?»

Наконец я не выдержал. В центре столицы, в одном из уединенных уголков Кремлевского парка, я вытащил из кармана радиотелефон и набрал Ленинск. Через несколько секунд раздался протяжный гудок зуммера.

– Майя, это ты?

– Да. Что это там за переполох с Пурпурной мумией? Я, пожалуй, воспользуюсь законом об уважении личного достоинства граждан и потребую, чтобы меня не показывали на весь мир!

Моя Майя – очень веселая и жизнерадостная женщина. Я облегченно вздохнул, услышав ее звонкий, задорный голос.