Гюстав Леруж - Война вампиров

За время путешествия Роберт поближе познакомился с Ардавеной и вскоре убедился, что тот обладает поразительным знаниями во многих областях. Он знал санскрит и живые языки Индии, без малейшего акцента говорил по-английски, по-французски и по-итальянски. Столь же хорошо владел арабским, персидским и китайским, читая творения знаменитых авторов в оригинале.

К великому удивлению Роберта, Ардавена был знаком с важнейшими открытиям современной науки во всех отраслях знания. Но особенно поражала Дарвела ocтрота ума брамина, благодаря которой oн пользуясь основами, делал оригинальные доказательные выводы, очень легко решал сложнейшие задачи.

Несмотря на все свои дипломы и изобретения, Роберт чувствовал себя мальчишкой рядом с этим необычайным человеком, который казался ходячей энциклопедией человеческих знаний всех времен и народов. Однако он был весьма доволен и экзотическим путешествием, и свалившимся на «его достатком, ибо в день отъезда из Лондона Ардавена вручил ему под видом задатка около двух тысяч фунтов стерлингов.

Дарвела удручало лишь то обстоятельство, что о« не сообщил Ральфу , ни об отъезде, ни о своих дальнейших планах.

Он не единожды намеревался написать приятелю, но брамин, читая мысли ученика, настоятельно просил его не делать этого.

— Для успеха наших будущих замыслов необходимо держать твое местопребывание в тайне, — говорил он. — И не нужно, чтобы кто-то тобой интересовался. Каждое начинание, о котором становится известно другим, наполовину обречено! Я помогу тебе связаться с другом, но только позже, а сейчас не волнуйся о нем, у него все идет хорошо!

Роберт не смел ослушаться своего мудрого учителя, хотя и опасался, что Ральф может счесть его неблагодарным негодяем или решить, что он погиб.

В конце путешествия Ардавена уговорил юношу сменить европейское платье на национальную индийскую одежду из тонкой ткани и легкий белый тюрбан. А когда Роберт сбрил бороду и волосы, то и вовсе стал похож на настоящего индуса.

Отдохнув дня два после морского путешествия, Ардавена и Роберт двинулись дальше верхом на слонах. Это было великолепно! Они ехали сквозь тенистые пышные джунгли, напоенные пьянящим ароматом экзотических цветов. В глубине вечнозеленой чащи им попадались святыни из розового мрамора, высящиеся на берегах прозрачных озер, поросших снежно-белым лотосом. Иногда дорога пролегала через опаленные солнцем каменистые пустыни, где не было ни единого стебелька.

Во время своих многочисленных поездов Роберт повидал много прекрасных уголков Земли, но ни один из них не мог сравниться с местами, которые открывались перед ним теперь. Среди этой великолепной, сказочно буйной природы ан чувствовал себя помолодевшим и полным сил. Порой, расшалившись, как мальчишка, он сбивал с высоченных пальм камнями кокосовые орехи, которыми потом потчевал обезьян, немилосердно верещавших и прыгавших по толстым лианам.

Дарвел был в восторге от этого путешествия, которое оказалось быстрым и настолько легким, словно было продумано и подготовлено давным-давно. Когда они прибыли из Коломбо в Карикали, носильщики отнесли их в паланкине во дворец богатого раджи, где обоим был приготовлен достойный прием. В отдельном зале путников ждал роскошно накрытый стол, но, кроме многочисленных слуг, готовых предупредить их малейшее желание, там больше никого не было. То же самое не раз повторялось и дальше, отчего поездка превращалась в сказку наяву. В каждом дворце, где они останавливались, их ждали комфорт и покой.

Наконец однажды после полудня путешественники достигли монастыря в Келамбре. Его грандиозные купола возносились над вершинами пальм и магнолий, а стройные минареты четко вырисовывались на безоблачной лазури неба. Огромный, поросший лотосами и лилиями пруд окружали храмы и дворцы из белого мрамора и черно-розового гранита, а некоторые из них смело могли бы посоперничать со знаменитыми святилищами Египта. Там были аллеи, по обе стороны которых возвышались каменные слоны, несущие на спинах статуи многочисленных богов, и целые леса великолепных колонн, украшенных искусной резьбой.

Дарвел оглядывался по сторонам, восхищенный всем этим великолепием, а брамин, служивший ему проводником, привел ученика на огромный двор, в центре которого бил несказанной красоты фонтан. Неожиданно для себя Роберт испуганно вскрикнул. На берегах священного водоема, где брамины по несколько раз в день совершали омовения и обмывали статуэтки божеств, ом увидел множество людей, сидевших в самых странных и неестественных позах. У Роберта болезненно сжалось сердце. Он почувствовал, что увиденное зрелище причиняет ему невыносимые страдания, и ему на миг показалось, что он очутился в преисподней.

— Что это и где мы? — с трудом прошептал он.

— Это место, где факиры добровольно подвергают себя всевозможным испытаниям и мукам, чтобы снискать благорасположение божества, — ответил Ардавена. — Погляди, вот этот, чтобы сохранить обет молчания, зашил себе рот, оставив только маленькое отверстие, которым втягивает через трубочку рисовый отвар. А вон тот много лет назад велел прибить себя за уши к дереву. За это время ствол его раздался вширь, растянул уши, и теперь они похожи на крылья нетопыря. Вот еще один. Он так долго держал руки, связанные веревкой, сжатыми в кулаки, что отросшие ногти вонзились в тело и вышли с наружной стороны ладони. Теперь он, подобно животному, бежит на четвереньках к своей плошке с рисом.

Роберт молчал. Все увиденное казалось ему сном, каким-то невероятным кошмаром.

На верхушке невысокой колонны неподвижно сидел человек, напоминавший больше высохший скелет. Похоже, жизнь уже давно покинула его. Седая борода спадала ему почти до пояса, а в пыльных всклокоченных волосах свили гнездо птицы. Маленькие золотистые гекконы бегали по нему, проскальзывали между пальцами коричневых, как у мумии, нот.

Там было еще великое множество добровольных калек, измысливших себе столь изощренные муки, что Роберт с трудом подавил приступ накатившей дурноты.

— Идем отсюда! — взмолился он. — Яне могу больше на это смотреть! Как вы можете допускать подобное варварство?!

— Я не могу этому препятствовать, — ответил брамин. — Запрети я пытки, на которые обрекают себя эти бедняги, монахи и послушники сразу перестанут подчиняться мне. Скоро ты убедишься, что я и так уже многое сделал, чтобы смягчить жестокость древних нравов…

— Но это просто возмутительно!

— Мы побеседуем на эту тему после, а теперь я покажу тебе более приятное зрелище.

Роберт промолчал. Он уже понемногу начинал сожалеть, что столь поспешно принял предложение брамина и полностью сдался на его милость.