Глеб Голубев - По следам ветра

Собачонка, которая сидела шагах в пяти от меня, неуверенно тявкнула и тут же, словно извиняясь, замахала куцым хвостом. Она была куда добродушнее своего хозяина.

Я повернулся и отошел в сторону, стараясь шагать как можно медленнее, чтобы это ни в коем случае не походило на отступление.

Шарик и Михаил молча смотрели мне вслед. Я отошел метров на двадцать и сел у самой воды, всем своим видом показывая, что готов ожидать начальника хоть до скончания века.

Ждать мне пришлось долго.

Уже под вечер с моря донеслось, наконец, далекое комариное гудение мотора. Звук все приближался, и скоро я увидел небольшой катер, спешивший к берегу. Шарик приветствовал его появление веселым лаем.

Катер с выключенным мотором мягко стукнулся о причал. Двое темных от загара ребят примерно моего возраста быстро и ловко закрепили его канатом. Кроме них, в катере находились еще две девушки и старик с остренькой седой бородкой. Один из парней помог ему спрыгнуть на причал, а потом уже с веселым хохотом выскочили остальные, с любопытством посматривая на меня.

— Ба! Да это наш неутомимый преследователь! — воскликнула одна из девушек, высокая и белокурая.

Только теперь я узнал в ней свою подводную знакомую. Но без маски она выглядела гораздо лучше. Ее подруга, подвижная и вся черная, как жучок, тотчас же схватила ее за руки и громко зашептала так, что слышно было всем:

— Кто это, Светланка? Где вы познакомились?

— Под водой, — ответила та с хохотом и, спрыгнув на песок, протянула мне руку. — Ну, а теперь давайте знакомиться по-настоящему. Меня зовут Светлана.

— Николай, — ответил я хмуро. — Николай Козырев.

Пожатие у нее было совсем мужское, твердое. А зеленоватые глаза все время смеялись, и я старался в них не смотреть.

— Мне нужен начальник экспедиции, — пробормотал я.

— Я начальник, — ответил старичок, воинственно выставив вперед свою бородку и с любопытством разглядывая меня. — Слушаю вас, молодой человек.

Это было для меня полной неожиданностью. Я считал, что начальник экспедиции подводников должен быть непременно здоровяком этакого богатырского сложения. Может быть, флотский капитан. С ним мне было бы легко столковаться.

Поэтому я стоял и растерянно молчал. Тогда Светлана насмешливо сказала:

— Под водой вы были активнее, Коля.

Все вокруг засмеялись.

— Так я слушаю вас, — повторил начальник. — Судя по всему, вы хотите присоединиться к нашей экспедиции, — он смотрел на рюкзак, лежащий у моих ног.

— Да, — обрадовался я.

— А вы кто, археолог?

— Нет.

— А кто же?

— Я, собственно, служил в армии.

— Военная косточка? — оживился старик. — Это отлично!

Потом уже я узнал, что своим упоминанием об армии сразу расположил его к себе. Военное дело было, оказывается, любимым коньком профессора — по своей специальности, казалось бы, совершенно мирного человека.

Мы никогда не могли понять этого его увлечения. В армии Василий Павлович служил недолго и очень давно, еще в первую мировую войну. Но до сих пор во время раскопок носил военную фуражку, сапоги и брюки-галифе, любил, когда ему отвечали по-военному, коротко и четко. Даже в своей науке он сумел выбрать какую-то особую военную тропку, написав несколько интересных исследований о вооружении и тактике древних греков.

Все это я узнал уже потом, а сейчас просто обрадовался, что армейская служба оказалась хорошей рекомендацией.

— А где же вы служили? — продолжал он расспрашивать.

— На флоте, — ответил я. (Это было не совсем так: я служил в береговой обороне. Но все равно ведь это рядом с морем.)

— Отлично. И с аквалангом знакомы?

— Знаком.

— И плавает он хорошо, — лукаво вставила Светлана.

— А документы, простите, у вас при себе? — спросил профессор.

Светлана засмеялась. Он удивленно посмотрел на нее.

— В чем дело?

— Так, Василий Павлович, — ответила она, подмигнув мне. — Вы же знаете, я сметливая.

Покраснев так, что мне стало жарко, я достал из рюкзака все свои документы и передал их профессору. Он внимательно изучал их, а я смотрел себе под ноги, чтобы только не встретиться взглядом с насмешливыми глазами Светланы.

— Отлично, — одобрительно сказал, наконец, профессор, возвращая мне документы. — Ну что же? Я вас зачисляю. Только учтите, зарплата у нас маленькая…

— Да мне это совсем не важно!

— Ладно. Тогда отправляйтесь завтра в Керчь на медицинскую комиссию.

Я попробовал было возражать, уверял, что здоров как бык. Но он поднял палец, посмотрел на меня поверх очков и строго сказал:

— Порядок есть порядок. Вы же военный человек, Козырев.

Я понял, что спорить бесполезно.

Комиссия, конечно, признала меня совершенно здоровым, и к вечеру следующего дня я уже снова был на косе. Теперь меня встретили как своего. Только Мишка бросил по моему адресу несколько замечаний, но я на них решил попросту не обращать внимания.

Остальные ребята были довольно славными. Долговязого и нескладного звали Павликом Борзуновым. С ним мы быстро подружились. Он оказался хорошим товарищем, ненавязчивым и добродушным, — предложил мне место рядом с собой в палатке, давал читать книги по истории, которые повсюду таскал с собой в старом, облупленном чемодане. Разговаривая, Павлик быстро начинал горячиться и размахивать длинными руками. За это над ним частенько подшучивали, но он не обижался.

А другой паренек — его звали Борисом Смирновым — нередко сердился по пустякам, хотя и был медлительным, молчаливым, всегда как будто немножко сонным.

Светлана, ее подруга Наташа, Михаил и Павлик учились, оказывается, вместе на четвертом курсе. А Борис был на курс младше их и учился заочно. Он работал слесарем на заводе, а в экспедиции проводил свой отпуск.

Я немножко побаивался первого погружения. В армии нас, правда, знакомили с устройством легководолазных аппаратов, и я совершил больше десятка погружений. Но то были кислородные, а не акваланги, работающие на сжатом воздухе. Однако, получив утром от профессора Кратова акваланг, я увидел, что легко разбирался в его устройстве, и успокоился. Конструкция была, собственно, та же.

Зная, что Василий Павлович наблюдает за мной, я одевался как можно более спокойно и неторопливо. Павлик помог мне укрепить на спине два увесистых баллона. Запаса воздуха в них хватит на целых два часа. В воде этот груз станет почти невесомым. К поясу я пристегнул металлические ножны, в них торчал кинжал с пробковой рукояткой, чтобы не тонул в воде, а всплывал на поверхность, если его нечаянно выронишь. «Зачем он нужен? — подумал я про себя, — Ведь акул в Черном море нет».